Первый этаж. Холл >>>

В  саду было настолько спокойно и тихо, что возникало ощущение нереальности. Как будто ты попал в другое время и, место, далекое от суматошной жизни большого города. Савалоро поежился, надеясь, что это останется не заметным. Не от холода это было и, даже не от довольно громкого хруста гравия под подошвами ботинок, но от чувства того, что провалился слов в какую-то дыру во времени. Особенно сильно ощущение стало, когда подошли к беседке. Она была живым напоминанием о том, что время на всем оставляет свои следы. И, только от человека зависит то, какими они будут, будут ли вообще и, во что выльются. Точно надпись ржавой краской по кладбищенской ограде «Ты следующий, смертный!». Савалоро вздрогнул, когда его мысли сбились, вспугнутые, словно стайка воробьев, словами дона. Больница? Что ж, не самое поганое место. По крайней мере, не то, о котором он только что размышлял.
- Я должен сделать это от своего имени или же мне дозволено уведомить Саччи, что это вы им интересуетесь? – Савалоро не стал заходить в беседку, а остановился в проходе. Если бы светило солнце, он бы полностью заслонил его, ратуя за сумрак в беседке.   
От сигарет Савалоро отказался равнодушным покачиванием головы. Не время. Сейчас главное – выяснить подробности того, что ему поручают. Те подробности, которые ему нужно было знать по мнению дона. Остальные же СС не интересовали. Никогда не испытывая иллюзии на счет своего места, он прекрасно знал, что всего лишь исполнитель. И, только от него зависит, будет ли он отлично справляться со своей работой или же его можно будет пустить в расход при первом удобном случае.
- Врачей заверю, что дальнейшее медицинское наблюдение они получат в домашних условиях, - Савалоро кивнул, начиная уже выстраивать вероятности своего поведения и, речи в больнице, - Думаю, не стоит посвящать медиков в суть дела, скажусь поверенным или страховщиком, единственным дальним родственником, не суть важно. Я заберу их из больницы, дон, если они способны передвигаться и, эскулапы согласятся выпустить эту пару из своих цепких лап. Если же есть серьезная опасность для здоровья одного из них или обоих, я вам сигнализирую.
Обстоятельно и подробно разбирая стоящую для себя задачу, Савалоро в первую очередь преследовал цель до мелочей уяснить порядок действий, чтобы нигде не допустить промаха. В сферах, где он вращался, они не прощались. А пополнить паноптикум трупов Короны он не торопился.
- Возможно, некоторые из тех о ком вы говорите, думают, что чем реже они будут мешать вам своей пустой болтовней, тем в более целом состоянии сохранится на их плечах голова, - Савалоро ответил бесстрастно, имея при том полное право, воспринять слова дона, прозвучавшие как критика, на свой счет.
Кого бы не имел в виду дон, сейчас рядом с ним находился секретарь. Значит, все сказанное в равной степени могло относиться как к неведомому далекому некто, так и к нему, Савалоро. 
- Меня некому преследовать, дон. Нет. Я совершенно неинтересен, полагаю для тех, кто желает зла вашей семье. И, у меня все действительно в порядке.
Савалоро усмехнулся – слова о преследовании напомнили ему о ночах без сна. Что его действительно преследовало, так это бессонница. Люди же редко обращали на него внимание. Даже в условиях его деятельности.
- Есть ли что-то, что мне еще следует знать перед тем, как отправиться в больницу?
Савалоро был уже готов приступить к выполнению задачи. Ожидал от только слова дона, единственно способного отпустить его или, задержать.

Да, все предстояло сделать так, как и предполагал Савалоро – четко и, без лишней эксцентричности. Оставалось надеяться, что у ворот больницы не дежурят боевики противника, дабы отстреливать на подходе всех, кто вызывает у них подозрение на причастность к Короне. Остальные индивидуумы, которых он мог бы встретить на пути к цели – не в счет. Врачей и прочий медицинский персонал он, уверен, сможет убедить в том, что он самым безобиднейшим образом родственник, волнующийся о состоянии здоровья двух недавно ставших пациентами больницы людей. Этакий сводный брат.
Савалоро ухмыльнулся. Что ж, не имея в жизни никогда родных братьев-сестер, он, тем н6е менее, постарается как можно более натурально отыграть свою роль. Потому, что так надо. Потому, что соратники по клану это те же братье, ведь они все в одной «семье», как бы пошло и пафосно это не звучало. И, в конце концов, он едет туда не выказывать притворное сочувствие, а заниматься делом, интересующим дона. Пустяковым оно быть уже по принципу не может.
- Я справлюсь, дон. Можете на меня положиться.
Что тут еще добавить? Сказано было много, даже сверх того, что необходимо для четкого выполнения миссии. И, не такая она, сложная, по правде-то говоря. Действительно, не под пули же идет.  А вовсе даже с фруктами в больницу. Кстати, да – заехать по дороге в магазин не помешает. Савалоро на миг выпал из реальности, вспоминая, где на пути от виллы до больницы ему может попасться соответствующего профиля магазин. Он даже пропустил момент, когда дон вышел из беседки. Так, что разобравшись с дальнейшим своим маршрутом, был несколько удивлен, обнаружив дона не там, где он был до этого. Так и начинают распространяться слухи о том, что человек обладает сверхъестественными способностями. Отчего-то именно об этом подумал Савалоро. Зато потом мысленно пнул себя за привычку чрезмерно глубоко уходить в мысли, оставляя весь мир жить по каким-то иным правилам. 
- Отзвонюсь, как только узнаю что там и, как.
Это добавление было, пожалуй, излишним. Итак было понятно, чего от него  ожидают. Однако Савалоро не любил оставлять чужие реплики, адресованные ему без ответив. Это по меньшей мере было не вежливым, а в самом крайнем случае могло быть истолковано не в его пользу. Портить дону представление о себе Савалоро хотел меньше всего. Он полагал, что отношения их, как работника и работодателя, будут длиться еще не один год. Хотя и понимал, что спокойно уйти на пенсию по выслуге лет у него вряд ли получится.
Сдержанное «Я не прощаюсь, дон» летело уже в спину уходящему мужчине. Савалоро развернулся на каблуках и, направился к своей оставленной у крыльца машине. Если все пойдет гладко, к обеду у него уже будут новости.

>>>  Городская больница

Воду Нальдо любил во всех её проявлениях, что вообщем-то быо заметно с первого взгляда, если оказаться у консильери дома, поскольку изыски интерьера присутствовали только в ванной комнате. Поглядывая на ровную гладь бассейна он с тоской подумал о джакузи, но до того счастливого мига ещё нужно было дожить.
О том, что Антонио не хочет встречаться с Бениньо Нальдо догадывался и понимал его в том нежелании очень хорошо, но и мэра с его стремлениями так же понимал.
-Что ему надо я ещё не знаю, босс, - сухо, но вежливо ответил консильери, провожая шефа взглядом прямым и совершенно безэмоциональным. - Мне от него ничего не надо. Я могу идти?
Действительно, от Бениньо ему ничего не надо было такого, что он не смог бы взять себе сам. Деньги, власть, карьера - ни единый пункт из списка Нальдо не интересовал. То, что во всей этой истории засветилось его имя не самым лучшим образом консильери волновало, как и волновали беспорядки в городе и ситуация в клане, а потому именно этим он и намерен был заняться. И, разумеется, как не позлить правильного Бениньо, как не посмотреть на это холёное лицо, когда он узнает о произошедшем.
Отследив краем взгляда приблизившегося Санторино, Нальдо, обернувшись, кивнул в ответ, так же приветствуя.
-Доброго утра, - с привычной вежливостью и почтительностью.

Не смотря на то, что говорил Антонио, как едко он сегодня использовал слова, стараясь быть мягче, но в то же время хлестнуть побольнее, говорило лишь о том, насколько он сам уязвлен всей этой ситуацией, всей обстановкой, что окружала его сейчас, всем тем, что происходило с кланом, с людьми, приближенными к нему.
И можно было понять. Потому, лучше всего было молчать. Все равно тут ничего не скажешь, не возразишь. И, да. Он привез бумажки, которыми по-хорошему можно было лишь подтереться. Все равно швейцарцы слова не нарушают. Но все ж таки… Слова дона не вывели из себя, хоть что-то внутри и дрогнуло. Разве ж на истину злятся? Нет. Нисколько.
- Да, здесь документы.
Кейс мягко опустился рядом с креслом, в котором восседал Тони. Санторио выпрямился и снова отошел на шаг. Сегодня лучше было держать дистанцию. Все были напряжены и злы. Санто понимал, что хотел сказать дон. И был с ним полностью согласен. Живые мертвецы оставались не лучшими союзниками и друзьями. Но изменить ничего было нельзя. Не сейчас.
- Я хотел бы взглянуть на запись из клуба. Мне доложили, что она здесь.
Еще вчера администратор позвонил Канэ и коротко поведал о случившемся после взрыва. О том, кого, куда и когда увезли, что и кто забрал, и в каком состоянии клуб находился на тот момент. Вчера же его и закрыли. На совсем неопределенный срок. Впрочем, достаточно было крупного вложения денег, чтобы в кратчайшие сроки Чикаго превратился в полнофункциональное заведение.
Хотелось быстрее взглянуть на то, что засвидетельствовали камеры и отправится в клуб. Куда, к слову, нужно было созвать всех. И, пока было время, Санторио достал из кармана телефон, набирая номер администратора, что висел первым в списке "последних вызовов".
Отойдя в сторону, чтобы не мешать отдыху дона своим скучным и не слишком ласковым разговором, но выдержанном все же в официально-деловом стиле, Абруцци поведал, что хотел бы видеть всех своих работников, кто вчера был в клубе. При том уже через два часа. В ответ в трубке что-то быстро пообещали и раздались короткие гудки.
С другой стороны, если кого-то не будет на месте, то это будет прямым свидетельством причастности того работника к случившемуся. Хотя, тоже не на все сто процентов, поскольку могла быть подстава.
Взглянув на уходящего Нальдо, итальянец не стал возвращаться в поле зрения Антонио, оставшись стоять позади, терпеливо пытаясь поймать уходящее сквозь пальцы время, которое порой имело свойство растягиваться, а порой неслось, сломя голову, не разбирая дороги.

Гостиная

Ы-хы-хы. Да уж, не каждый день выпадает  лафа, заставить стушеваться  и покраснеть крестного отца. А в том, что Антонио чувствовал себя в тот момент, мягко говоря,  не в своей тарелке, Сабатини не сомневался. И сей факт весьма приподнимал настроение, бальзамом мазался на отбитую в клубе физиономию. Однако, и в том, что Морелло зол сейчас, как стадо чертей, сомневаться тоже не приходилось. А вот это уже опасно.
При всей любви оружейника к эпотажу и хождению по лезвию бритвы (черта характера, которая нет-нет, да просыпалась в советнике, не смотря на далеко не подростковый возраст), получить полю в лоб от пылающего праведным гневом Морелло в творческие планы не входило. А вот во что именно выльется доновский гнев, одному богу было известно.
Самым разумным и безопасным сейчас было срочно, пока Антонио занят, сматывать удочки с виллы, залечь на дно, и ждать, пока "царственный гнев" уляжется, подзабудется, потонет в круговерти насущных дел. Разумно...если бы не одно "но" - надо было поговорить на счет Саши. Слишком опасно пускать это дело на самотек. Опасно для Семьи, бизнеса, да и .. для себя самого.
-Диллема, бля. Вот и выбирай между Сциллой и Харибдой.
Чуть пораскинув мозгами, Гамбит свернул с намеченного было пути, заворачивая на кухню, где Чолита снимала с плиты готовый обед. С  домоуправительницей Морелло Арриго  познакомился поближе, когда жил  на вилле. Да и странно было бы, если  бы оно было по другому. Живя под одной крышей, люди волей - неволей общаются. Особенно   если учесть, что Чолита была богом на кухне, а оружейник всегда любил вкусно поесть.
Вот и сейчас, обменявшись с женщиной несколькими приветливыми фразами, не приминул отправить в рот кусочек лазаньи, данный на пробу, и прозрачно так намекнул, что вот  мол погода хорошая, мол не плохо бы было пообедать синьору Морелло в саду, тем более, что беседка там вполне для этого подходит.
Рассудив, а почему бы собственно и нет,  кухарка засуетилась,  организовала охранников перетащить обеденный стол и стулья в сад, посулив им по миске гаспачо.
Минут через пятнадцать Гамбит сидел в беседке за накрытым столом , потягивал выцыганенний коньяк, и оживленно рассказывал доброй женщине о проделках младшего сына, показывал фотографии, присланные Марио из Амстердама.
Расчет был прост, вот как бы не злился  на него Антонио, но при Чолите, дабы не пугать женщину,  вряд ли  тот схатится за оружие, даст волю кулакам и обрушит  бурю негодования на беловую голову Арриго. А там , глядишь, выпив рома, да пообедав, и вообще угомонится.

-А вот Марио три года назад. Ооо... мы тогда  с матерью намучились с его подростковым максимализмом. Мальчишка отвергал все и вся. Сейчас Рихо такой. А Марио повзрослел, остепенился. Пишет, что скучает по Сицилии. Но думаю, это он чтобы меня с  бабушкой   порадовать. Небось из кабаков да вечеринок не вылезает.
Не заметил, как и сам увлекся, рассказывая Чолите  о сыновьях и показывая фотографии. Мальчишки всегда занимали в  душе мафиози особое место, хоть времени зачастую  не хватало, чтобы лишний раз приехать, навестить, побыть с ними.
Отпив коньяка, мужчина протянул еще пару фотографий, откровенно гордясь и хвастаясь детьми, как любой родитель, считая, что именно его отпрыски самые, самые, самые. А  уж тут, когда есть благодарные женские уши, сам бог велел. Отзывчивая экономка, вытерев руки о фартук, брала фотографии, рассматривали и не скупилась на лестные отзывы, бальзамом лившиеся на отцовское сердце.
Идиллия за столом  была прервана резко и неожиданно, злым рыком Мореллом.
- Чолита! Иди и убери в гостиной!
-Епть! Принесла ж нелегкая!
Первая, спонтанная реакция, словно могло быть по другому, словно не  на вилле дона он  был сейчас,  а сидел где-то в ресторане на свежем воздухе, ожидая заказанного обеда.
Но сухой приказ крестного отца быстро все расставил на свои места.
-Ого. А Тони не на шутку разозлен.
Уж с кем, с кем, а с Чолитой Морелло всегда был доброжелателен, и если сейчас в ход пошел приказной тон, значит надвигалась буря. Почуяв это, женщина поспешно отправилась выполнять приказ, а  наученные горьким опытом охранники, поспешили ретироваться из эпицентра тайфуна. Гамбит и сам бы  с удовольствием оказался бы где-нибудь подальше от  грозы, да куда ж денешься, если сам же ее и вызвал на свою грешную голову?
Едва оружейник успел развернуться на стуле  в сторону  разъяренного крестного отца, как стакан с излюбленным напитком исчез из руки, найдя свой конец на кафельной плитке. А в горло  клещами вцепились пальцы, грозя вырвать кадык вместе с трахеей.
-Ууууййййоооо!
Денек переставал быть томным, поварачиваясь к советнику пятой точкой. Резкая боль, сменяющаяся удушьем  напрягла тренированные, широкие полосы мышц на шее мужчины, защищающие жизненно важные органы от травмирования. Но и этого было недостаточно, чтобы кислород наполнил быстро пустеющие легкие. Сквозь наростающий звон в ушах эхом звучал злой голос Антонио, выплевывающий слова, словно косточки  вишен.
Сабатини  даже не вникал, что говорит дон. Не до того было. Кулак мужчины с силой, до синих ногтей сжал скомканный кусок скатерти на столе. Словно утопающий, намертво вцепившийся в спасательный круг. Завывающий шквалистым ветром ,  инстинкт самосохранения требовал действия, реакции на опасность,  стремительно расшатывая вдолбленные отцом с детсва устои - нельзя поднимать руку на дону.  Чем меньше в легких оставалось воздуха, чем расплывчатей становилось искаженное злостью, залитое  краской лицо дона, тем сильнее дрожали вздутые  бицепсы  под руковом пиджака, готовые сорваться  с цепи и впечатать кулак в солнечное сплетение.
-Нельзя. Убьют.
Вколачиваемыми гвоздями в мозг голос старого оружейника
- Воздуха! Ударь!
Истошное завывание инстинкта.
Миг шаткого равновесия противоположно направленных посылов, когда приоткрытые губы синеют, а белки глаз, словно у быка,  наливаются кровью.
И наконец жесткая хватка пропадает. С шумом втянув воздух в спавшиеся легкие, мужчина закашлялся, сгибаясь пополам. Сплюнул на землю загустевшую слюну, с присвистыванием в бронках отдышался, жадно ловя ртом живительную субстанцию.
Откинулся спиной на спинку стула, прикрыл глаза, разминая ладонью шейные позвонки и  чувствуя, как утихает звон в ушах.
-Уффф.. кажется пронесло.
Едва немного оклемался, как на губах вновь мелькнула привычная гамбитовская ухмылка,  серая радужка налились ехидным смехом, а рука потянулась за стоящей на столе бутылкой коньяка.  Надо же промочить горло после пережитого стресса! Святое дело. Считай, второй раз на свет родился, да и буря вроде бы пронеслась над головой, лишь слегка помяв.
Сабатини был неисправим.
Глоток, второй, третий. Прямо из бутылки.  Спиртное обожгло  травмированное горло, провалилось в желудок, немного прочислило мозги. Еще глоток, и....
Мне нужно твое... тело.
Мужчина поперхнулся, закашлялся, выплескивая набранное в рот пойло на землю. Вот тут-то у Арриго  мозги точно встали раком.
-  Мертвое тело?
Или... ?
Краски сползли с лица советника, оставляя белое полотно кожи.
-Органы?
Вопрошающий  взгляд на Морелло, когда мозг продолжает лихорадочно работать, ища варианты. Вряд ли. Зачем пускать охотничьего пса на мясо? И мясо жесткое, и добыть может больше, чем стоит сам.
Волосы на загривке приподнялись дыбом, как у  волка , который на уровне инстинктов почувствовал ловушку, но  не может понять, где именно выкопана яма с колом.
Решив, что так гадать можно долго, вытер залитые коньяком губы и подбородок ладонью, и спросил напрямую
- Это как - нужно тело?
Нервно хохотнув, мужчина выудил из кармана пачку сигарет, зажал одну губами, чиркнул спичкой, сломал. Бросил обломки в пепельницу, достал новую , искося поглядывая  на Антонио в ожидании ответа.