2ая линия, понедельник. 18 августа.

Вилла семьи Морелло >>>

После всех этих новостей и выходок, которые пожрали достаточное количество нервных клеток на сегодня, да и пожалуй - на завтра, Антонио уже успел успокоиться. Сев в машину, он прикрыл глаза, с минуту просто сидя в тишине. Сейчас главное не передать свое плохое настроение окружающим, и улыбаться, жать руки, распрашивать про семью. Нужно было ехать в муниципалитет, в хорошем настрое, чтоб даже не думать о том, что можно огрызнуться на "не своих" людей.
Через минуту в салон сел Марко и завел машину. Тихо шурша гравием, машина сдвинулась с места, и Тони решил, пока будет находиться в городе, не думать о случившемся, о рассказанном, сейчас нужно было с головой опуститься в легальные дела. Несмотря на то, что мысли были достаточно тяжелыми, дон все-таки смог кое-как от них отмахнуться, и только теперь заметил как хорошо на улице, и как бы ему хотелось погулять по пристани, наплевав на свою занятость. Все эти мысли так часто вились в его голове, что Антонио до сих пор удивлялся тому, что никак не воплотит все это в жизнь. Наверное, все-таки был достаточно терпелив, да и трезвый ум всегда побеждал случайные фантазии.
Муниципалитет располагался в самом центре города, в его сердце, многие дома в котором были все еще в плохом состоянии. Недавно управление города получило денег из бюджета на реставрацию, и во многих местах можно было отметить улучшение зданий. Архитектура Палермо была потрясающей. Тут можно было встретить все: от французской готики до модерна, и все стили уживались в потрясающей гармонией друг с другом. Только вот, строения могли бы выглядеть куда великолепнее, если их отделать, заменить выбитые стекла и стереть наконец эти надписиь на стенах, позорящие жителей города.
Антонио ни раз ловил себя на подобных мыслях. Он уже начинал думать о своем городе, как о своей собственности. Его еще не выбрали, а он строил точные планы по изменению и улучшению его внешнего и внутреннего облика. Как человек, не равнодушный к искусству, он много внимания обращал именно на архитектуру. Кроме того, у дона были свои корыстные цели. Если же город зацветет с новой силой, то тут не будет отбоя от туристов. Туристы равно прибыль. И совсем не значит, что это прибыль пойдет только в карман семьи Морелло. Как это ни странно, Тони собирался быть относительно честным чиновником, и сделать все то, что пообещал, а более того он обещать и не торопился.
Пьяцца, на которой находился совет и ратуша, как и большинство сооружений в центре, была отстроенна в борокко. Совсем недавно тут закончили реставрацию, и часть служебных помещений перенесли в новый старый корпус с другой стороны фонтана. Именно там, в осовременненом здании, и выделили кабинет и несколько дополнительных комнат под кампанию Антонио. Правда, только сегодня он сможет все осмотреть. Мебель и оборудование уже завезли, но саму локацию он еще не видел. А если повезет, ему придется там работать долгое время.
На улице стояла привычная жара, но она практически не успела прочувствоваться, так как, вылезши из салона, Тони сразу направился внутрь. В мраморном помещении с высокими потолками было даже холодно, но люди, работающие здесь, говорили, что в небольших кабинетах все равно будет душно и жарко. Оставалось только верить.
Расписавшись в книге прихода и приложив карточку к автомату на пропускной, дон прошел внутрь и стал подниматься по широкой лестнице на второй этаж.

Почти по всем комнатам и кабинетам были разбросаны коробки, только его личный кабинет, небольшая приемная и финансовый отдел были более или менее обставлены. Разумеется, там еще было "холодно", так как не ощущалось присутствие людей. Все потихоньку переезжали со старого места, и еще не успели раставить по полкам милые сердцу вещички, создающие уют. Вроде фотографий родных в рамочках, сувениров из бюджетной поездки в Венецию и прочей ерунды.
Поздаровавшись с редкими работниками в секретариате и получив кое-какую информацию о том, кто звонил и кто бы хотел с ним свидеться, Антонио прошел в свой кабинет и плотно закрыл за собой дверь. Несмотря на минимум мебели, здесь было уютно. Вид из открытого окна открывался чудесный - выходил на саму пьяццу, где периодически пробегали группки туристов и просто гуляющих. В этом местечке было относительно тихо и спокойно, только кондиционер, который был тут по умолчанию, работал слишком громко. Ну, по мерке Морелло, который привык к лучшим благам.
Кабинет, если сравнивать его с домашним, был небольшой. Но зато тут были высокие потолки с лепниной и старинные деревянные жалюзи на окнах. Был в этом какой-то особенный уют государственных кабинетов. Посередине комнаты стоял широкий массивный стол, сделанный в духе старого времени, но купленный совсем недавно за большие деньги. За ним стояло обтянутое коричневой кожей офисное кресло, а перед ним - два кресла пониже, обычные, но такие же удобные и все в том же стиле. По стенам стояло несколько стеклянных шкафа для документов, один шкаф-купе и новенький сейф. На стене напротив рабочего стола висело большое полотно неизвестного Антонио художника. На нем была изображеная лежащая женщина ренессанской эпохи, но сама картина была сделана в ныне так любимом жанре поп-арта. Несмотря на яркость красок, выглядела она приятно для глазу, и Тони надеялся, что нескоро с ней растанется.
В остальном же, кабинет мало напоминал обжитое помещение. Стены были скучно-молочного цвета, пол покрывал темный паркет, а на самом верху торчала обычная лампочка, не прикрытая какой-либо люстрой. Дон уже заказал в свой и остальные кабинеты осветители, теперь осталось дождаться, когда их привезут, и поспорить, насколько ленивы окажутся чернорабочие и за сколько дней их прикрутят.
Сев за стол, дон нагнулся к ящику и вытащил оттуда ноутбук. Подключив его к питанию и открыв, мужчина решил для начала проверить почту, а уже потом разгребаться с теми хилыми делами, о которых ему говорил секретарь. Как раз в тот момент, когда он набирал пароль, телефон, стоящий здесь же на столе, подал "голос", и Тони снял трубку.
- К вам сеньор Легар.
Брови Антонио удивленно поднялись, когда он услышал фамилию посетителя, но потом вспомнил, что секретарь сообщал о нем в расписании. Просто, это было несколько неожиданным, так как дон был уверен, что господин следователь посетит его на следующий день.
- Да... Я сейчас подойду.
Не хотелось выглядеть плохим хозяином и по-барски просить секретаря впустить гостя, меж тем сидя за столом, поэтому мужчина поднялся с кресла и вернулся в приемную. Выглянув из двери, он оглядел помещение, пока не уткнулся взглядом в Легара.
- Сеньо-о-ор Легар, здравствуйте. Я совсем забыл, что вы должны сегодня прийти. - лицо Тони озарила почти искренняя улыбка. Хотя, почему же почти? Этот человек ему был приятен, даже не смотря на то, что они были по разные стороны баррикад. - И не успел спрятать все лишние для ваших глаз бумажки, так что, надеюсь, вы сегодня не так внимательны, как всегда.
Тихо рассмеялся, Антонио взмахом руки предложил мужчине пройти внутрь кабинета и закрыл за ним дверь. На замок.

В ответ на ясное довольство хозяина кабинета, господин полицейский ответил как-то хмуро. Ну, или так показалось. Выглядел он все равно доброжелательно, но при этом не разделял ту же радость, что и Антонио. Впрочем, Тони не был особо рад встречи на таких официальных уровнях, ему было куда уютнее разговаривать с Легаром в более камерной обстановке, как они оба и привыкли. Губы едва дрогнули в улыбке, когда на ум пришли воспоминания месячной давности. Там, на кухне этот человек был отнюдь не так самоуверен, как сейчас. Впрочем, он и город-то знал еще совсем плохо.
А теперь он выглядел собранно и настроенным решительно. Один Бог знает, что ему ударило в голову, что он решил ледоколом пойти на босса мафии, причем так непринужденно и без стеснения.
Предложив Легару сесть в кресло, Тони, однако же, не занял своего места, а предпочел присесть на край стола возле гостя. Ему не нравилась мысль, что они оба опять окажутся за импровизированной преградой, которой являлся стол, даже если фактически это ничего не значило. Лучше уж так, рядом, чтоб ощущать малейшие вибрации от движений другого человека и улавливать каждый взгляд.
То, что сказал Легар, несколько удивило дона, и на несколько мгновений он даже забыл о том, что хотел сказать. Мужчина перед ним, кажется, действительно решил пойти танком, только вот за какие такие проделки - еще непонятно. Припоминая последний месяц, Морелло никак не мог припомнить, чтобы где-то ошибься или оступился. Вернее, он даже ничего противозаконного не делал. Ну а те делишки, что начались совсем недавно - вряд ли до них докопалась полиция.
Уголки губ поползли вверх, и Тони, не удержавшись, хохотнул.
- Шантажировать меня? Угрожать мне?.. - темные глаза внимательно осмотрели одежду Легара, словно бы это было чем-то важным, но в итоге впились в чужие зрачки. - Я даже не представляю чем, сеньор Легар. Мое, как вы выразились, "доброе имя" действительно незапятнано, и все, что я обещаю сделать с городом - чистой воды правда, ведь мне и самому это будет на руку.
Юлить и показывать себя белой овечкой Морелло не собирался. В конце концов, как бы это забавно не было - играть в игры - они уже из того выросли. И можно было довериться этому человеку, разве что без указаний фактов.
- Интересно, чем же вы хотите меня шантажировать... - дон задумчиво посмотрел в окно и почесал подбородок, - Грязные факты в желтых газетах? Признание, что я вас изнасиловал на кухне под страхом смерти?
Ухмылка. А ведь тогда, на кухне, было так хорошо, и этот человек совершенно не припятствовал тому, что случилось. Конечно, имел место быть пистолет, но сеньор Легар, прекрасный полицейский, мог запросто от него избавиться. Да?..
- Или у вас собственные факты, о которых я не знаю? Понимаете ли, вы можете уличать меня в том, что я бесчестен, равно так, как и я вас. Вы - правоохранители - такие же как и мы. Вы подтасовываете факты, продаете дела, вписываете то, что будет нужно, находите невероятные улики. Сплошная коррупция. Бороться с этим почти бесполезно. А я могу устроить вам эту борьбу, просто из принципа, если вы вдруг захотите пойти на меня. Дело чести откликнуться на вызов. Но... - Антонио поднялся со стола и дошел до окна, чтобы прикрыть его. Жара постепенно разгуливалось, и в комнате оставалось все меньше прохлады. - Это бесмысленно. Поэтому лучше работать вместе.
Переключив кондиционер на более низкую температуру, дон вернулся к гостю, но, не дойдя до стола, склонился над ним за его спиной, упираясь руками в кресло.
- Представь себе какие открываются горизонты, сколько можно наказать виноватых, сколько дел наворотить. Помнишь наш разговор на празднике месяц назад, когда мы только познакомились? Мои идеи никогда не изменятся, потому что это моя страна, мой город, и зла ему и его жителям я не желаю. Только пытаюсь избавиться от шелухи.

Антонио вздохнул и отжался от кресла, выпрямляясь. Жена. Да что сегодня за день такой? наверное, не надо было вспоминать про нее там, в гостиной. Теперь все словно бы помешано. И что ж, это одна из главных проблем, и Тони тут не сомневался, что Легар может начать загибать свои условия, шантажируя на эту тему. Но дело в том, что у них не было никаких доказательств. Разумеется, история выглядела темной и неприятной, даже несмотря на то, что улики не были найдены. И вряд ли это понравится прессе и обычным гражданам, но тут уже Морелло не мог ничего сделать. В силе Легара было озвучить факты ее смерти и заставить других об этом думать. Но Антонио не торопился за это переживать.
- Этот факт не заставит меня отвернуться от намеченного пути. Если я хочу что-либо сделать - я сделаю. Ты действительно опустился до шантажа, а еще называешь себя честным полицейским. - дон наигранно скорбно поджал губы.- Но мне нравится, что ты перешел в атаку, так даже интереснее.
Мужчина потер глаза и снова вернулся на свое место - на край стола. Кондиционер стал работать сильнее, охлаждая в помещении воздух, но при этом и громче, что несколько сбило с мысли Антонио.
-Что ты называешь шелухой, а? Кого? Они все просто люди. Умнее или глупее, удачливее или нет. Или ты про Коза Лимит? Чего вы делите? Сплошные амбиции у обоих... быстрее друг друга перегрызёте, вот только.
- У нас был разговор... я говорил. Шелуха - это приезжие. Те, кто питаются хлебом, взрощенным сицилийцами. Они ничерта не делают, только пытаются поживиться за счет коренных жителей. Как только Сицилия стала более открытом для иммигрантов автономией, процент преступности возрос. - Дон криво ухмыльнулся. - Если раньше преступность была урегулирована, четко отслеживалась боссами кланов, то позже стала бесконтрольный. Если раньше у каждого было свое место, то теперь наплодилось стая неуправляемых крыс, которые перегрызают провода, уравновешивающие жизнь острова. Я считаю делом чести спасти свой дом от этой пакости.
Прикрыв глаза и шумно выдохнув, мужчина снова встал со стола, чтобы немного пройтись по кабинету. Говоря на подобные темы, касающиеся его Родины, он просто не мог быть спокойным. Ему с горящими глазами хотелось доказывать собеседнику то, в чем он сомневался, но понимал, что вряд ли Легар сможет ему поверить. Так уж повелось, что они были на разных сторонах реки.
- Я не предлагаю работать в связке, но предлагаю работать в одном направлении. Ты мужик не глупый, и просто так не пойдешь у меня на поводу. И можешь гонять меня сколько угодно, не рассчитывая когда-нибудь загнать в угол, а я могу надежнее прятаться, не рассчитывая, что когда-нибудь осажу тебя. Но в этом и состоит игра.
Так что я хочу лишь простого... уничтожить их. Можно же обезглавить клан, да?
Только услышав про кланы, про амбициозное решение их уничтожить, Тони остановился на месте, как вкопанные, повернулся к Легару и расхохотался. Искренне.
- Дорогой мой, ты хоть знаешь, где находишься? - дон почувствовал в себе резкий скачок энергии, словно бы эти слова-угрозы только сильнее подбодрили его. - Это Сицилия. Тут принято существование мафии. С тысяча двухсотых годов система организованной преступности стала править баллом. И государству приходилось с этим мириться, договариваться, закрывать глаза. Дело в том, что и та, и другая сторона находили очень много общих интересов, в которых каждый видел свою выгоду. Нужно было только правильно подобрать ключи к соглашению. Это элементарный синтез, как в природе. И что же... наивный.. думаешь, пришел ты и одним махом избавил всех от "страданий"?
Весь на взводе, Тони снова вернулся к Легару, но уже обнимая его за плечи как дорого друга и улыбаясь.
- Никогда такого не будет. Убьешь одного, появится второй. А там третий, четвертый... Бесконечно. А ведь если будешь сильно высовываться, то убьют тебя. Может быть, даже свои, чтоб не путался под ногами и не мешал зарубать бешенные бабки. Не портил "бизнес". Так что, мой тебе совет...
Почувствовав это колючее приятное чувство азарта у себя в животе, Тони уже было трудно остановиться. Он в миг вспомнил то, как это было на кухне, и как потом Легару было неприятно его общество. И не мог отказать себе в удовольствии почувствовать это напряжение еще раз. Хищники чувствуют страх?
- Не трогай ты эту большую политику. Там и без тебя отверженных энтузиастов навалом. В конце концов, они все всё равно получают свою законную виллу с яхтой и начинают молчать в тряпочку. А ты ведь... - дон склонился ниже, крепче удерживая оппонента за плечи, и коснулся кончиком носа ребра его уха, - Не хочешь продаваться так просто, да?

Весь этот разговор напоминал Антонио что-то. Ровно такой же, только другими словами и с другой вежливостью, имел место быть между ними двумя. И снова столкнулись лбами. Видимо, разные люди разные во все. У кого-то есть единомышленники, у кого-то - нет. Тони повезло, и он нашел много людей, которые с радостью отвлекались на его идеологию. Вернее, на идеологию его семьи. У каждой партии свой избиратель, но это не значит, что все слепо должны за нее голосовать.
Слишком многие хотят власти, безграничной, разной. А что делать их жертвам? Терпеть?
- Те, кто хочет власти, добивается ее. А те, кто является жертвой - тот слабак. Слабое звено. Это естественный отбор. К сожалению, люди не далеко отошли от своей звериной природы. Никогда никто не будет равен. Даже при замшелом коммунизме нету того равенства, о котором толкуют вожди. Не обольщайся, ты и так это знаешь...
Антонио тяжело вздохнул прямо на ухо Легара, ощущая как его плечи, только что сильно напряженные, начинают медленно опускаться под руками. Но вместо того, чтобы расслабить хватку, он только сильнее обхватил чужие плечи, скрещивая руки на груди собеседника.
- Игры? Бооже, не надо... Я не играю, я просто живу.
- А я люблю играть. У меня нет другого выбора, Ренат. Я не умею просто жить. Я, как гепард без скорости, просто сдохну. Поэтому и не собираюсь так просто сдаваться... Дева Мария, да я вообще сдаваться не намерен!
Дон тихо рассмеялся и чуть отстранился лицом от мужчины, которого обнимал, сам уже не заметил, что довольно крепко. Хотел раздавить?
Разговоры о политике, о его, дона, месте в ней, о структуре нынешней власти, о коррупции, о всем этом в целом возбуждали в Антонио все больше силы говорить об этих темах. Он мог бесконечно вести дебаты, спорить до хрипоты голоса, хотя никогда его и не повышал. Ему нравилось спорить, он знал как спорить и любил это делать. Но в предверие выборов споры еще и окупались количеством избирателей, а вот толдычить что-то упрямцу, который и года не пожил в их городе, было бесполезно. Он не слушал, и было понятно почему. Легар не хотел переходить ни на чью сторону, хотел остаться паршивой овцой, но зато при своем мнении, что было похвально. Да тут столько волков, что такого человека хотелось оградить от опасности, даже от себя. Может, он еще и не все понял? Да, вроде умный парень.
- Я покупаю у тебя спокойствие людей на твою спокойную жизнь и карьеру.
- Нет. - до едва заметно усмехнулся, после чего снова выпрямился и сделал шаг назад. Обойдя кресло со стороны, мужчина оперся рукой о подлокотник и склонился лицом к лицу со своим врагом, улыбаясь. - Корона не сотрудничает с полицией.
Под словом "Корона" подразумевался он сам, не как будущий синдик, а как представитель клана. То есть, второе лицо Ясона, которое известное не всем. И если, будучи в администрации, он будет просто обязан работать с органами правопорядка, то на своем настоящем месте он никогда не позволит себе такого предательства как работа на полицию. К сожалению, преступность и порядок - диаметрально разные понятия. И если есть кланы, которые не против сотрудничать, причем напрямую, а не через кротов, с департаментом, то они должны уже быть уничтожены другими кланами. По Омерте.
Тихий выдох прямо в губы, так уже близко.
- А вообще, эти разговоры о власти меня жутко возбуждают. А тебя? У меня словно вибрация по телу проходит, когда я говорю о ней...
Дотронувшись свободной рукой до ладони Легара, Тони поднял ее и положил к себе на грудь, возле сердца.
- И сердце еще так бьется истошно: пум-пум, пум-пум - докажи ему! - пум-пум - открой глаза! - пум... но не буду. Живи ты в своем счастливом мире, раз так нравится. - Стукнувшись лбом о лоб собеседника, дон на мгновение прикрыл глаза, потом наклонил голову на бок, и провел жадным языком по губам.Мягким и пухлым. Приятно.

Легар вдруг начал говорить то, что и самому Антонио приходилось по вкусу. Он чувствовал, как его собеседник понял о чем он толкует, но уже на этой почве было бессмысленно спорить, ведь это правда.
В клане централизованная власть. Это маленькая империя. И император один. Да вы просто махровый, идиализированный монархизм.
- Да... поэтому наши действия выполняются точно и быстро. Никакой бюррократии, никаких разрешений. Одно мое слово - и собаки срываются с цепи.
Разговор медленно перетекал в другое русло, и уже можно было почувствовать, как два абсолютно разных людей нашли маленькую ниточку взаимопонимания. Но правда была глубже, только Тони не спешил выкладывать все, что действительно думает, человеку, которого еще слишком плохо знает. В его мыслях были темные закоулки, в которых и самому бывало страшно заходить, так как они были несколько против установленной идеалогией. Но уж тут он ничего не мог изменить. Он не выбирал кем быть, его выбрали, и раз уж все свято надеялись на его способность к управлению и организации, то было бы просто грешно подло переправлять традиции, которым из поколение в поколение следовала Семья. Антонио не хотел быть бастардом и реформатором, потому что знал, что в случае какой-либо новизны, босс боссов его просто сожрет с потрохами. А это не делает чести даже мертвому.
Это шантаж. Ты всё не можешь въехать, сидя на своём императорском троне, что жертва сейчас - ты. Я тебе угрожаю. Не предлагаю. Требую. Понимаешь?
- Продолжай в том же духе, мне нравится. Кажется, это добавляет особой остроты в наши отношения. - дон тихо рассмеялся, поддразнивая оппонента. Разумеется, никаких отношений у них, кроме как деловых, если можно так выразиться, не было. Но сейчас, придвинувшись друг к другу нос к носу, можно было пофантазировать на тему того, что ведь а что-то есть. И если Легар не рыпается (даже из принципа), то эти действия ему не противны.
А вот и ответ. По правде говоря, Тони свято верил, что в последний момент мужчина отвернется, хотя бы из вредности не давая себя поцеловать, но вместо этого с силой впился в чужие губы, чей хозяин и не сильно напрашивался на полноценный поцелуй. Несколько удивило, но не сбило с толку.
Вечный император... Всегда и везде только сверху и актив... Потому что такая роль...
Было бесполезно соглашаться, да и язык был занят вылавливанием чужого языка, что игриво скользил по зубам. Поймав его своими губами, Тони легонько прикусил кончик и под конец выпустил, облизывая свои губы. Было приятно. А еще приятнее было чувствовать пальцы Рената под своим ремнем, теплые, даже горячие. Совсем осмелел, но это только подстегивало. Стало до чертиков интересно, насколько далеко он сможет сейчас зайти, так расслабившись.
Проведя ладонями по плечам, Антонио спустился к груди и крепко вцепился в лацканы пиджака. Дернув наверх с силой (а собеседник был не маленький), он заставил Легара подняться на ноги, и после близко придвинул к себе. Кончик носа коснулся мягких волос на виске, а губы дотронулись до мочки уха.
- Поймай, если сможешь.
Небольшая пауза, равная одному вдоху, и очередное движение, грубое, резкое, чтоб второй мужчина не успел сообразить, что к чему. Достаточно было лишь повернуть его вокруг себе и толкнуть к столу, так удобно стоявшему здесь же. Затем прижать своим телом и зафиксировать запястья на столешнице. Подняв голову, Антонио внимательно и долго всматривался в глаза Легара. Такие же черные, что и не поймешь, что у того на уме. Но тут они были на равных.
Колено, врезавшись между чужих ног, вольготно растолкало их, вызволяя себе место, и бедро Тони сильнее вжалось в пах Легара.
- Кажется, ты просто тащишься от этого... - громким щепотом сказал дон, пробуя губами на вкус кожу под подбородком мужчины, над самым кадыком. Уточнять, от чего тот тащиться, он не стал. Может быть, тот поймет это со своим смыслом, и он тоже будет верен. Губы поднялись выше, очерчивая сам подбородок, и снова коснулись губ.
- Поцелуешь? - ехидная усмешка, хотя и так можно было ловить чужое дыхание своим.