Патриции Бланжи, Ренат-Ге Легар, Арно де Монсальви

<<комната Патриции Бланжи, бордель "Ciao"
Стрелки настенных часов под прямым углом: три часа. Пора, Абруцци на месте. Наряд настоящей шпионки: главное, взять перчатки.
Шикарное платье на вешалке, бережно завернутое в непрозрачный пакет и уложенное на заднем сиденье черного «Мазерати». Его время придет через пару часов.
Патриция привычно села на место за водителем. «Поехали, кафе «Astro nascente» вместо приветствий. Лишь на миг появившаяся на лице улыбка, не дань любезности, но непроизвольное движение губ - я рада тебя видеть, всегда рада. Нервно перебирать ткань юбки и считать столбы по дороге; было страшно. Кто сказал, что мстить – это приятно? Это страшно и горько. Терпкое, вяжущее ощущение во рту, судорожные спазмы в животе и слабость на кончиках холодных пальцев. Хотелось, чтобы путь до места встречи с Легаром был длинным-длинным. Чтобы было время попросить Санто повернуть обратно..Но, как всегда бывает в таких случаях, они домчались до пункта назначения чрезвычайно быстро.
Машина затормозила около нужного кафе. Санто молчал. Патриция опустила голову, кусая губы: «Ну, я пойду. Тебе лучше подождать меня здесь». Свои проблемы надо решать самой. Я спокойна.
Патриция заняла один из столиков, заказав крепкий черный чай, положив рядом с собой пачку сигарет и ожидая прихода полицейского. Посетителей было немного, но, думается, они не помешают. Минуты затягивались в геометрической прогрессии. Но это от нервов. Впрочем, успокаивало одно: что где-то поблизости Канэ.
Подпись автора
Двух вещей хочет настоящий мужчина: опасностей и игры. Именно поэтому ему нужна женщина - как самая опасная игрушка.(с)

улицы Палермо===\
Надо свою машину. Надоело.. и где я буду спать сегодня? Снова - в кабинете?
Усмехнувшись сам себе - женился на работе, называется этот синдром - Легар вылез из такси, читая надпись над милым кафешкой с потрясающим видом на море... Даже - темноватым и пасмурным, но вечно прекрасным.
Вдохнул соленоватый воздух и поспешил вбежать на террасу со столиками. Было без пяти четыре и всё шло как надо. Вот, только, кому - надо? Снова погрузиться во внутренние и жёсткие игры семей-кланов, и стать мишенью, якобы лёгкой и доступной? Н-н, да. Тогда можно узнать много больше, чем бояться и сидеть в четырёх стенах, в участке. На самом входе в кафе, Ге внезапно замер и обернулся к стоянке машин, почуяв чей-то взгляд спиной. Словно лёд приложили... и звякнули ба Сом острые чехлы на сухих пальцах. Миг... Н-ну, Ге, этот город стал для тебя опасен за три дня. Привыкай. Уже привык. Улыбнувшись, Легар быстро прошёл под пальмы и лёгкий навес, внутрь. Угадать в прекрасной мадемуазель ту девочку с полицейской фотографии было даже занятно. Какие разительные отличия накладывает на человеческое существо опыт и пережитое... А мадемуазель Бланжи подчеркнула, что от милого существа ни осталось ни капли. Настороженность, тонкие детальки. Они говорят - "я опасна". Хорошо. Режим - бонд,джеймсбонд. Провокатюр... лёгкий.
Легар подошёл пружинисто, подтягивая живот и чуть склоняя голову.
- Бонжур. Мадемуазель Бланжи? Я тот самый Легар.
Скользяще-невидимым жестом взял её пальчики в блестящей перчатке и поднёс к своему лицу, скорее - вдыхая аромат, чем целуя. Так, приветствие с паритетом. Без фривола. Но тут же - крошечный подарок перед мадемуазель на столе. Ненавязчиво, словно давно там и лежал. Шитая золотой нитью безделица, с витыми шнурочками - крохотный мягкий футлярчик с тремя шоколадными изысками ручной работы. А между ними - пакетик с кокаином. Милая такая добавка.
Усевшись на стул, следователь не отрывал взгляда от чуть бледного и казалось, слегка уставшего лица мадемуазель. Точёный подбородок и удивительная тонкость черт говорили сами за себя. Патриция была из высшего общества. Значит, надо учитывать не только её желание мести. Это было бы слишком просто для такой женщины. Игры, которые ведут такие леди - кончаются непредсказуемо.
Но, наше дело - поиметь своё, поддержав рисковую шалунью.
- Итак, к делу, если не возражаете, мадемуазель... как вы видите мезансцену? И какова моя роль? Распоряжайтесь. Право, я искушаем и чертовски рад этому.
К чёрному чаю собеседницы, Легар заказал себе зелёный и сладкого миндаля. Не расслаблялся. Подтверждал всей своей фигурой собранность и серьёзное внимание. Но голосом показал, что готов отойти от рамок официоза встечи.

В ожидании погрузившись в свой омут сознания, Патриция едва не вздрогнула: заслышав родное «бонжур» и подняв глаза, заговорщица увидела перед собой Легара. Он представлял собой образчик, не побоимся этого слова, мужественности. Такой грубоватый, сильный полисмен. Правда с приятной улыбкой на лице, хранившем печать какого-то экзотичного происхождения.
Ответная улыбка Патриции как-то стерлась, когда перед ней на столике очутился футлярчик. Шутки шутками, а дело серьезное. Чуть дрожащими руками девушка стянула мягкую ткань в сторону, чтобы увидеть содержимое: три шоколадных кругляшка с глазурью и между ними - заветный пакетик, грамм на двадцать весом, в долю секунды зажатый между пальчиками в перчатках и перекочевавший в недра сумочки. Короткий кивок, взгляд глаза в глаза, с посылом «я вам доверяю».
- Я вижу это так, офицер, - интимно понижая голос и подперев щеку рукой. - Мсье де Монсальви через час предстает пред моими светлыми очами, и мы обсуждаем некоторые…ммм…наши личные  дела. Вы в это время будете где-то поблизости. В ходе нашей беседы с Арно я стараюсь оказать помощь полиции, - усмехнулась, покосившись на сумочку. - Как только мы закончим наши бурные выяснения, а, боюсь, они будут довольно бурными, - ваш выход на сцену. Наручники на запястья, «вас задерживают по подозрению в хранении и сбыте наркотиков», «у вас есть право…» и дальше по списку, как там говорится, - Патриция устало улыбнулась и откинулась на стуле.- Арно - мальчик с буйным характером и любит распускать руки, учтите, - внутренне вздоргнула, вспоминая, какой поистине железной может быть хватка де Монсальви. Как бы его пальчики не сомкнулись на ее тонкой шейке…Поэтому Пат решила подстраховаться. Подаваясь вперед всем корпусом, приблизилась к Легару, принимая невинный вид и проводя пальцем по его щеке. - Если что-то вдруг пойдет не так..Могу я рассчитывать на вашу защиту? – И вдруг добавила, словно что-то вспомнив. – Кстати, вчера имела удовольствие видеть вашего коллегу Росси…

Ловкие тонкие пальчики в перчатках, не оставляя следов на пакетике с коксом, упрятали "улику" до нужного момента в темноту алькова самого секретного аксессуара - дамской сумочке. Легар взялся пить чай, поглядывая над тонким ободком чашки на то, как меняется выражение лица мадемуазель во время её описания сценария будущего действа.
Её запал и увлечённость, чёртиком мелькнувшее в глазах. Её усталость от рутины и правил...её испуг и тени мелькнувшие нехорошие, которые Легар видел каждый день. И тягучая власть, что заставила следователя отставить чашку и попасться в тенёта ощущений от уверенно поставленной мадемуазель метки на его щеке. "Ты - мой". Это озвучивалось именно так. Оставалось лишь кивнуть и безмолвно стать телохранителем плутовки... Она этого и ждала. Взмах ресниц по Бурбонски. И прекрасный выход из пике... вспомнив о деле!
- Росси? Он мне не отзванивается. Я волнуюсь, если честно. Мадемуазель, вы знаете что-то о нём?
Насторожился, уже предчувствуя беду. Потому что - совпадений не бывает... Чертыхнулся про себя. Снова упускает. Из-за собственной глупости подставил мальчишку тогда, в истории с Морелло. И - снова...
Однако, не время заморачиваться. Арно де Монсальви - реально серьёзный противник... и лучше с ним не заводить выяснения отношений... решить полюбовно.Закинув в рот пару орешков, Легар с жалостью посмотрел на проигнорированный шоколад...

Патриция нахмурилась: все это было как-то легко, слишком легко, чтобы быть реальностью. Где привычные сложности и препятствия? Где этот подвох, где просчитанный ход, ведущий к потере ферзя? Неужели с полицией так просто договориться? Что ж, тогда нужно почаще использовать помощь людей в форме в своих целях.
Почему-то на миг представился этот большой, сильный мужчина на коленях у ее ног. Было бы забавно..Чуть улыбнувшись, тряхнула головой, отгоняя видения и доставая сигаретку, позволила себе туманное:
- Я тоже волнуюсь. Он вчера «веселился» в борделе в компании сеньоров Канторини, Фицпатрика и де Монсальви, между прочим, - промелькнула мысль, что если практиканта завалили, то Арно могут приписать еще и убийство. Мда, весело в Палермо. - Не знаю уж, чем все закончилось, но «веселье» там было нешуточное, так что..
Патриция благоразумно замолкла. Услуга за услугу, больше о судьбе паренька ей было ничего неизвестно, да и в самом деле, не в няньки же копам она нанялась. Каждый крутится, как может. Во всем нужен расчет, в том числе и на случай, что все пойдет не так, как планировалось. Закон истории: ничто не работает так, как задумывали создатели.
Помахав тоненькой сигареткой между пальчиками, Пат жестом попросила у Легара закурить. Спичка плавно чиркнула по сере, и вот ментоловый дымок курится в воздухе.
- Арно редко опаздывает, - фразой подводя итог их заговорщицкой встрече, намекая, что полицейскому лучше «отходить на позицию» и оставить даму в нетерпеливом ожидании. Ожидании, в котором смешалось многое: «хоть бы он не пришел», «хоть бы все получилось» и «прости».

Снова пространство памяти сыграло дурную шутку и тени облапили, затянули в смирительную рубашку холода, заставляя глаза чуть ли не сходиться на переносице от внутренней боли. Опустил веки поспешно, чтобы мадемуазель не видела жуткой чехарды зрачков Ге, что боролись с чернотой, выскальзывая из неё из последних судорожных сил. Сложил из губ улыбку. Вновь вернулся в яркий мир из теней только усилием, с мыслью: Спасать пацана надо...
Успел среагировать на желание мадемуазель, и вовремя нашёл плоский коробок на столе. Картинка со звёздами напомнила блеск в глазах одного человека. Оторвав и чиркнув серу, аккуратно прикоснулся огоньком к сигарете в чувственных и упрямых губах. Загляделся на витиеватый дымок и потушил пальцами спичку. На фразу о пунктуальности телохрана, Легар просто встал, прихватив чашку и миндаль и ретировался с позволения дамы за барную стойку, заняв позицию чуть выше, чем остальные столики, имеея идеальный вид всего кафе. Методично жевал, стараясь избавится от оставшихся проклятых нитей тьмы и шёпота тусклых фонариков внутри себя. Потом, потом... Взял мобильный, набрал номер своего шефа и кратко пояснил - что могут потерять сотрудника. Опросить бы свидетелей в барделе. Где сейчас младший следователь... Чёртов Га... Погибнешь, я тебя на том свете найду и задницу надеру... Маааать... Фицпатрик... киллер, которого вечно упускают.... Может, я уговорю де Монсальви выдать Фицпатрика, заключить сделку? Одёрнул себя. Поймай сначала...

=====квартира Леопольда Данхэма.
Что тебе не имется?! Зачем пожаловала в Палермо?! Я НЕ БУДУ ТВОИМ КЛИЕНТОМ!!! Все это он готов был бросить в лицо француженке, которая тенью отца Гамлета, появилась из его сумеречного прошлого. Ну, не такого уж сумеречного, были и яркие, наполненные иллюзорным счастьем дни и месяцы, минуты тихой, созерцательной радости, такие как сейчас..Вот, Патриция дожидается его в уютном, неброском парижском кафе, затерявшемся в одной из множества узких улочек. Как всегда со вкусом одета, с изысканными манерами и ласковой улыбкой на устах, вот вот сорвется нетленное: «Уголек…». Арно замотал головой, отгоняя нахлынувшее наваждение, самое время заесть де жа вю, каким –нибудь сытным блюдом, а заодно и забить голову, сконцентрировавшись на поглощении пищи и выяснении мативов воистину хамских и рисковых поступков Бланжи. Оглядев рассеянным взглядом зал, де Монсальви никого подозрительного не приметил, направился бодрым шагом к столику, за которым восседала экс, и примостился напротив, скаля рот на обычный церберский манер:
-Здравствуй, красавица! Уже соскучилась, так быстро?-сарказм, сквозивший в словах телохранителя, маскировал нечеловеческую усталость, скопившуюся, аж за трое суток. Задание в Неаполе, выматывающая встреча с Патрицией, разбор полетов в Випе, и «Невероятные преключения ..Арно и его друзей», на вилле…На сон, времени как-то не случилось, а вот на потрапезничать:
-Мне пасту с морепродуктами, рыбное филе под…-выразительно изогнул бровь глядя на Патрицию-…чесночным соусом. Ирландский кофе,чизкейк-заказ был сделан довольно быстро, официант тут же исчез, вестимо, почувствовал настроеньице Цербера, готового и на людоедство. Подпер рукой щеку и с наигранно простодушной улыбкой поинтересовался:
-Мне как, чеком или наличными рассплачиваться за ин-фор-ма-ци-ю? Или без лишнего пафоса, обеспечить тебе доступ к моему дражайшему телу?- улыбка поникла, в аквамариновых глазах, полыхнул холодный огонь-Патриция, давай не будем усложнять друг другу жизнь, выкладывай что есть и разойдемся по-любовно…-«по-любовно»-это как? Бланжи осознает , что вела себя как дура, покаится, поплачется да и вернется в Париж. Он душа на распашку, все простит, забудет, можно и отметить сие событие…прямо в этом кафе…в дамской комнате удобней…по опыту, неоднократному …знает. Арно дурашливо закатил глаза, предвкушая такой приятный, но маловероятный исход событий, злость и раздражение, тлели в душе де Монсальви, как обуглевшиеся поленья, главное, не будить в нем зверя, Аррр…

Арррно. Практически прирученный ураган, обдающий горячим ветром похоти. Сущий enfent terrible в свои - сколько ему  там, 27? - с хорошим аппетитом и вихрем в курчавой голове. Голодный, холодный, уставший, заблудший. Если бы все было как прежде, она давно бы приласкала его, накормила и уложила спать, как добрая воспитательница в детском саду. Но детки выросли..
- Конечно, соскучилась, - невозмутимо, стряхивая пепел. - Предпочту натурой.
Патриция плотоядно улыбнулась. Жадно вглядываясь в лицо бывшего, прикасаясь голой ногой к мягкому велюру брюк Цербера, проворковала с обманчивой любезностью английского дипломата - обучение в одном из лучших лондонских колледжей давало о себе знать:
- Ты же знаешь, что я люблю все усложнять…
И тут же, стирая улыбку, зло:
- Хорошо устроился здесь, когда пол-Парижа стояло на ушах от вашей дерзости. Твою мать, Арно, мог хоть как-то предупредить, - в серых глазах мелькнула тень тех дней и ночей, слившихся в бессонную ленту звонков, истерик и исполосованных вен, когда он исчез, как в Лету канул, исчез без следа из ее жизни, в тот момент завернутой на де Монсальви. - Меня подставлять он не хотел. А ты не подумал, дорогуша, что они в первую очередь ко мне прибегут? Что откупаться мне придется телом? - сжала зубы в бессильной злобе, так, что резко проступила линия скул на щеках. Перед глазами замелькали картинки, одна противнее другой…Потекшая тушь, вкус слез во рту, боль во всем теле. Пока ей наконец не поверили, что она и сама ничего не знает…Почему с именем Арно было связано столько унижений?
Яростно придавленная сигарета. Но ничего, отольются кошке мышкины слезки. Будет тебе ад с доставкой на дом.
- Поэтому не надейся, что я просто так успокоюсь, - доверительным тоном, заглядывая в глаза и мягко опуская руку в перчатке на ладонь француза. - Уж очень хочется попортить тебе кровушку.
Пытаясь собрать разбегающиеся мысли, призывая все свое хладнокровие, Патриция выжидала удачный момент, чтобы реализовать задуманное. А сердце отплясывало самбу в груди, все ускоряя ход. Фатальная игра на вылет; все оттого, что кто-то где-то сказал, что настоящая женщина не прощает обид и мстит.

Уплетая , немного жесткую, как и следует, пасту за обе щеки, француз механически кивал , поддакивая словам Патриции, надеясь между строк, выудить зерно истины, или хотя бы намек на зачатки смысла, во всем этом душераздирающем потоке обвинений. И глазом не повел, когда Бланжи, прошлась ножкой по телу де Монсальви, все что ниже пояса дремало, ибо основные функции мозга, передеслацировались в желудок: ах! Этот осьменожек, почти резиновый на вкус, и эта креветочка, такая нежная, розово-белая, а это…Женщина! Дай мужику спокойно поесть! Арно негодующе поджал губы, таким образом, отреагировав на заявление, о том, что французкая мафия, в которой он обретался несколькими годами ранее, добралась до француженки, таким вот, образом, заставили и ее работать на «Золотое Руно»…Не в жизнь, не поверит. Не настолько примитивно «Руно», чтобы серьезно, заподозрить женщину, в соучастии к предательству братьев, не настолько ограничен и он, чтобы настолько довериться ей, пусть и в безоблачном прошлом, и видимо оказался прав… Отложив приборы, телохранитель взглянул на девушку, спокойными, внимательными глазами, такими пронзительными, как синева горизонта океана, далекого от мирских забот. Когда Патриция из нежной любовницы, превратилась в колючию фурию? Может, в этом действительно была доля его вины? На челе телохранителя, образовалась морщинка, в уголках губ залегла горькая складка:
-Патриция – тихим, бархатистым баритоном, глаза опустились вслед за рукой, перехватившей кисть девушки. Сквозь затянутую в перчатку руку, Арно пытался влить умиротворяющую энергию, мягкое тепло, почти осязательно сочившееся из его пальцев- Мне жаль, если я причинил тебе боль…-Арно говорил совершенно искренне, эта пресловутая ответственность, с которой его связывала лишь работа, в личной жизни , являлась гостьей нечастой…и вот они, последствия- Передай «моим французским приятелям», чтобы катились куда подальше, ничего я не замышляю-Цербер, даже решил замять вертевшиеся на языке вопросы, но лучше так, забыть и не превносить в его жизнь и жизнь брата, дополнительные неприятности –Если у тебя действительно проблемы с деньгами, я помогу, совершенно безвозмезно, как дань прошлому…-наконец поднял глаза, в них плескалась, казалось бы давно растерянная, в разгильдяйском угаре бренных дней, нежность? – Только уезжай из Палермо, здесь тебе не место…
Среди негромкого гомона, за соседними столиками,их  внезапно утихомирившийся диалог, казался почти интимным. Только прекрасная, хоть и обиженная, девушка и почти неловкий в своих излияниях, с мимолетной улыбкой кающегося грешника, молодой мужчина. Мир?

Подпертая ручкой щека, терпеливый взгляд: Патриция воплощала собой заскучавшую музу. Ну надо же дать время этому Робину Бобину Барабеку набить свое брюхо. Сытый -значит подобревший.
Не те фразы, которые хотелось бы услышать. Понурив голову, Пат задумчиво поковырялась вилкой в чизкейке Арно. «Съежившийся паук посредине разорванной паутины», как сказал бы один знаток женского пола.
Мучительная обреченность прикосновений сквозь лайковые перчатки. Тихое воркование баритона, отзывавшееся волной в низу живота. Что это, «прости, причинил тебе боль»? Расхожее извинение, плохо действующее лекарство, сильно запоздавшее по времени – поздно, эпидемия в душе уже бушует. Поздно, яд уязвленного тщеславия уже разлился по венам. Что это, он уговаривает ее уехать? Наивный.
Пропуская мимо ушей очередные унизительные предложения. Кто знает, может, он и не замечает, как ранят его фразочки. Она их не запоминает, нет, каждый раз они новые, и слова проходят мимо, мимо, сотрясая воздух и растворяясь в нем. Но яд течет по артериям и вновь и вновь достигает сердца.
Можно подуть на угли и разжечь былую страсть. Можно поверить практически раскаивающемуся, нежному взгляду пронзительного цвета аквамарин. Можно…Чуть слышно щелкнул замок сумочки. Не отводя глаз от лица Арно, с перекошенными в усмешке губами, Патриция осторожно вытащила заветный пакетик и с ловкостью штатного фокусника  зажала его между пальцами. Повторный мягкий щелчок, который отдавался грохотом в ушах. Нервы. Холодно. Остался последний прыжок. В бездну. Синих глаз.
"Ты сознаешь в себе одно влеченье?
Патриция отодвинула стул, вставая, обошла столик и села верхом на колени де Монсальви. Бесстыдно обнаженные разрезами юбки бедра, на которые автоматически легли ладони Арно. Тело, словно подтолкнутое вперед; в опасной близости от губ; прикасаясь одной рукой к подбородку, а другой, с зажатым прозрачным пакетиком, начиная увлекательное путешествие. «Арно, - обжигающий шепот ударной волной по нервным окончаниям. - Знаешь, чего я хочу?...».   
Не хлопочи же ты узнать другое;
Стон, застывший на онемевших устах, искрами в глазах. «Я хочу…денег, - явная издевка. Флэшбеком - обрывки разорванных долларовых купюр на мягком ковре затемненной комнаты. - Я хочу мести, - Рука в перчатке, не прикасаюсь, скользнула по велюру пиджака, и маленький пакетик послушно опустился на дно кармана. А губы в обманном маневре чуть прикасались к губам визави. Переключить внимание, отвлечь на физиологию, дать первобытным инстинктом захлестнуть тревожные импульсы сознания. - Я хочу тебя, - кажется, с ноткой отчаяния в голосе. Рука девушки мягко легла на мужское достоинство де Монсальви, несильно сжимая. Ответным рефлексом пальцы Арно впились в бедра француженки. Скажи, я вижу свое отражение в твоих потемневших глазах, скажи, что ты бы хотел вернуться..Хоть на час, обратно, в то прошлое, в снимаемую парижскую квартирку, когда, казалось, тяжелел наэлектризованный воздух и было одно дыхание на двоих. Пряное, парное, смешанное со стонами.
В груди моей ведь две души.. "
Нежными поцелуями пухленькой нижней губки Цербера.. Пожалуй, пора.
Хлопнув по груди Арно, Патриция оттолкнулась от телохранителя, слезая с его коленок, отходя на место. Забрала свою пачку сигарет со стола, подхватила сумочку, взглядом пошарила по барной стойке и, найдя Легара, коротко кивнула. Что ж, ловкость рук и никакого мошенничества. Теперь очередь мсье де Монсальви выкручиваться из остренькой ситуации с изобретательностью Гарри Гудини.
- Пока, Арно, - нехорошая улыбка, и пташкой упорхнула, пару раз обернувшись на ходу, чтобы зацепить изменения выражения лица незадачливого француза.
>>оперный театр, центр Палермо

Смотрел конечно же. Хотя пялиться на парочку, такую очаровательно-экзотическую своим соответствием партнёров по странной любви-ненависти, было не особо хорошо. Но, завораживали, черти!.. По накалу взаимного сопротивления становилось ясно, что прошлое было настолько иньяново, что сплелось в единый ком переживаний весьма плотных и неподъёмных физически. Надрывались под ним и он и она. Одинаково бежали. Одинаково желали. Одинаково боялись себя самих.
Легар не останавливался на своих выводах, продолжая их лишь вереницей выструганных из бумаги человечков, сцепленных ручкиножки в линию, напоминающую кружева для оборки на свадебное платье... О! Не надейтесь. Не будет здесь свадьбы. Не та пьеса. Не тот режиссёр.
Помощник режиссёра допил зелёный чай, тихо защёлкнул себе на запястье наручники одним кольцом и сжал спрятанное под рукавом другое - разомкнутое. Металл быстро нагрелся и казалось, уже просился в дело, подрагивая в пальцах.
Когда поймал обращённый к себе кивок мадемуазель - уже стоял в трёх шагах за спиной де Монсальви, опираясь на стойку. Понял ранее - что едва пташка спорхнёт с колен вихрастого полуголодного во всех смыслах француза - это будет значить, что наступил финал пьесы. Интрига прошла и героиня уходит со сцены. Героико-лирическая часть уступает боевику и криму.
Одним движением в скольжении, пока молодой человек был сосредоточен на фигурке в чёрном, так внезапно сделавшую финальное па, Легар дотянулся до руки де Монсальви и защёлкнул ему на запястье браслет наручников. Приковав себя к французу. Быстро вертанулся, зная, что делает больно, и заломив руку телохранителя, щёлкнул перед  самым носом удостоверением.
- Криминальная полиция. Вы подозреваетесь в хранении и сбыте наркотиков...
Легар продолжает говорить и следующее его движение вытекает из первого: остаётся болтаться на цепочке на шее удостоверение, а рука Легара ныряет в карман пиджака де Монсальви и зажав между пальцев, извлекает на свет пакетик, блестувший белизной порошка, словно улыбкой.
- ...вы имеете право молчать, вы имеете право на адвоката. Если у вас его нет, его вам предоставят.
Не любил Легар эту фразу.. а надо.
- Пройдёмте, синьор. Поверьте, лучше обговорим всё спокойно.

Ответный маневр Бланжи, был воистину вульгарным, но потому , самым что ни наесть возбуждающим, взывающим к примитивным собственническим чувствам: «Моя пещера, моя женщина!». Хрупкий мост, балансирующий между прошлым и будущим, на какие-то мгновения, вернул Патрицию и Арно- прошлых, не зачерненных взаимными подозренниями, во лжи и предательстве. Цербер, откинулся на спинку стула, позволяя девушке , совершать ее блудливым ручкам головокружительный вояж по тренированному телу, и самому, не остаться в долгу, приложившись пятерней к крутому бедру. То что , парочка замыслила всамделишний разврат, на глазах у честных граждан, придавало толику пикантности этой вопиющей в своей нескромности, ситуации, в общем, настроеньице пленительной француженки, пришлось телохранителю по душе. Негодующий шепоток гостей заведения, хихикания, в купе с любопытствующими взглядами, окончательно свело на нет, и без того хлипкую на амуровы дела, волюшку де Монсальви. Обнаружив в себе наклонности эксгибициониста, Арно уже и штраф готов заплатить, за разложение нравственных устоев в общественном месте, но -«…денег…мести…тебя…» девочка, обределись, чего ты на самом деле хочешь? А какая впрочем разница, есть ли логика у самца, чьи чресла ноют от охватившей все существо почти болезненной истомы? Подавиться воздухом и замереть в секундном параличе от плененного, сквозь велюр брюк, пробудившегося фаллоса:
-Право, малышка, это уже не детские игры..- почти мурлыканье мартовского кота, хриплый смешок, приглушенный губами Патриции и…безболезненный удар в грудь, но столь ощутимый, как щелчок по носу. Немного жеманный взгляд под черными ресницами девушки и подозрительно быстрое ретирование, к выходу.
-Ауч!-проревел Цербер, почувствовав залом руки сразу после того, как холодный браслет наручника сомкнулся на его запястье-да заплачу я штраф этот треклятый, зачем же так грубо?- решив, что кто-то из администрации настучал о лобызаниях, компромитирующее скромное кафе, Арно не стал сопротивляться внезапной атаке. Но следующие слова, заставили телохранителя похолодеть. Криминальная полиция? Проблемы в клане? Буквально в доли секунды, припомнив все свои последнии выходки, которые могли на него навлечь кару –фемидову, пришел к выводу, что их слишком много и если полицай не дурень полнейший, то отвалит от телохранителя Козы. …Наркота? Бля…как они про мою травушку узнали? Тоскливый взгляд проследил за рукой полисмена, что уверенно опустилась в карман и никуда больше, и именно тот самый, из восьми имеющихся на данный момент, в костюме де Монсальви. Совпадение? Счаз, разбежались! Отвисшая челюсть, едва не таранила мозаичный пол кафешки, если бы не несвободная рука, он бы с удовольствием, поднял пальцы веером, тыча копу эффектной распальцовкой  в самый фэйс и смачно матюгнулся бы на манер чернокожих корешей, что промышляют всяк-разными интересностями, в наличии которых его убеждает вот этот самый легавый. Но пластиковый пакетик , выуженный из кармана француза, красноречиво говорил о…подставе! Два багровых пятна окрасили щеки телохранителя, вбирая носом воздух, в которм еще витал запах парфюма Бланжи, Арно из последних сил боролся с клокотавшим в груди бешенством. Разнести все к чертой матери, порвать этого выскочку на ватные палочки и догнать эту сучку и хорошенько выпороть, а потом, тихонечко придушить, чтобы не гадила по белу –свету более. Так очевидно разводить его на детские цацки?! Арно заржал , как конь , зло, громко и пахабно:
-Отчего же не пройти, да не потолковать с-по-кой-но!-взглянуть снисходительно, щепотку презрения, пафос-наше все! Однако пошловато это, господа-заговорщики.
=====вестимо в участок%))

- Разрешите...
Легар вытащил из кобуры француза его пистолет и положил его себе в карман спокойным жестом. Злость - не то слово. Бешенство. Да. Оно. Просто жаром обдаёт от телохранителя. Пригласив, Легар последовал с Де Монсальви к выходу из кафе.
- Не надо, мсье. Мадемуазель Бланжи была вынуждена со мной сотрудничать. Поймать кого-то, у кого такие длинные замороченные следы ведут в Золотое руно - весьма простая задача.
Попытка скрыть истину и заодно вернуть забытых богов на землю. Чтобы земля, в виде француза, вздрогнула. Вообще , ощущать себя в единой сцепке с человеком имеющим характер Везувия - было интересно. И ...
- ...меня тоже убивать не стоит. Вас всё равно быстро выкупят ваши хозяева, не усложняйте им жизнь. Остановившись на краю парковки, Легар посмотрел на мафиози. Пока не подошла вызванная полицейская машина, у них было время на странный разговор.
- Особой радости от того, что я вас посажу, я не испытываю. Долгие судебные разбирательства поднимут на поверхность много всякого и бесконечные дрязги вымотают всех. Как обычно.
Поджав угол рта, следователь выложил перед де Монсальви часть своих карт.
- Фицпатрик. Я поменяю вас на него. Когда вас выкупит шикарный адвокат Коза Лимит, когда вы вернётесь в пенаты дона, помните, что ваше имя есть в списках Золотого руна. А у меня есть человек, способный это ваше имя лишний раз напомнить французкой весёлой братии. За неприятные последствия я ручаюсь. И не только для вас. Но и для дона Канторини. Подумайте. Ирландский мясник.... или ваше и семьи благополучие, мсье де Монсальви.
Закинул в штурмующее море наживку, пытаясь устоять на качающейся во все стороны палубе ситуации. Каков будет улов? Или утонем все вместе?

Проследив , как полицейский изымает его оружие, француз покривил губы, в скептической усмешке, глядя из под чуть вздернутой брови. Признаться, Цербер мало что понимал, во всем чувствовался некий подвох, нить которого, он не мог нащупаять, потому держался отстраненно, наблюдая процесс, будто со стороны:
-Избавьте меня от своих излияний, никто вас убивать не собирается…-взгляд в перспективу, сужающейся улицы, возможно туда, в пестрящую неизвестность, цокая каблучками, направилась Патриция, и кто знает, по своим черным делишкам. Кабы не досадная преграда, в виде полисмена, Цербер, оправдал бы свое прозвище, и взял бы след на сучку, да вытряс из нее пару-тройку интересностей-А с этой…-обнажил влажную полоску зубов в белозубом оскале-у нас свои счеты.
Слушая впол уха, слова легавого, Арно предавался дальнейшему полету фантазии, ублажая свое воображение, на тему предстоящих пыток для Бланжи, великая инквизиция отдыхает! Что-Что? Ошалелое выражение лица, будто говорившее: Я не ослышался, любезный?-При всем уважении-ироничный взгляд прошелся сверху вниз по фигуре копа-О каком обмене толкуете? Дела  босса не в моей компетенции, так что ваш шантаж, как бабку х*ем пугать!-хорош полицай, разводит на слабо или опять, где-то двойное дно. Ох, говорил бы прямым текстом, обманчиво притихшая ярость, прячущаяся по углам, тонкими язычками пламени, обжигает нутро француза, раззадоривая и без того буйный темперамент де Монсальви- За неприятные последствия ручаетесь?-сдерживаемый порыв, не стукнуть бы свободной рукой по самому хребту! А что, машина то еще не подоспела, можно сделать быстро и незаметно, так что даже и свидетелей не сыщется…Подумаешь десятки граждан шныряют отовсюду.Н-да…,а  руки-то чешутся. Молниеносный замах и…притянуть свободной,  затылок копа, чтобы…чтобы вы думали? Смачно облизнуть щеку, покрытую щекочущей щетиной и оттого непривычной для языка де Монсальви, избалованного нежной податливостью женских ланит:
-Гм…вполне терпимо-причмокивая губами, будто смакуя – Знаешь, снежинка, всегда мечтал посидеть на нарах, отведать жизнь гомосяцкую, и это обеспечите?-замаячила ожидаемая полицейская машина и лицо телохранителя, подернулось каменной твердостью, ибо вспомнились леовские заветы, не разивать пасть, пока адвокатова величесвенная тушка, не переступит порог обезьянника . Единственное, чем де Монсальви мог сейчас помочь делу, это просто прикусить язык и не отвечать более на вопросы. Теперь уж и свидетели появились:
-Позвоните моему адвокату.

Когда де Монсальви отпустил затылок Легара, удовлетворённый собственной выходкой, то следователь отодвинул незаметно свою руку от яиц француза, милостиво оставляя его жить полноценной жизнью. 
Переспросил ровным голосом.
- Гомосяцкую? Ладно, уговорил, пупсик. Тогда зови меня  - герр Снежинка. Хорошо, если вы не желаете меня слышать, мсье, то, значит, дело у нас с вами не выгорит. Я рассчитывал на разговор с умным человеком и собеседником. А получил лишь собачье вылизывание от цепного пса дона. Не любите вы своего хозяина, мсье. Заставляете напрягаться и думать за вас в мелочах.
Блеснули ярко в темноте ночи фары подъезжающей машины. Полицейский из сопровождения открыл дверцу и Легар кивнул де Монсальви приглашающе. Когда уселись на заднем сидении, следователь лишь кивнул
- Право на один звонок вы имеете. Пользуйтесь им.
Помолчал, слушая нервное сопение телохнанителя и не выдержал
- И при чём здесь дела дона, млин?! Я о Фицпатрике толкую. Просто сделать этого маньяка и сдать. То, что он на Козу Лимит работает – меня не колышет. В Интерполе на нём висит и без заказов дона – трупов семь. Бесчинствует, зараза. Да, ладно, проехали...
Надоело доказывать, нечто настолько простое. Но, видимо, глазу де Монсальви – не доступное. Понятно всё…
====\ полицейский участок Центр

Видимо полисмен был чувствительно чем –то расстроен, и прямо таки, негодовал по-поводу нежелания «сотрудничества» с ним. Все эти ин-ри-ги…Как будто, Арно было дело до проблем копа, особенно, после столь грязной выходки последнего. Единственое, в чем был уверен телохранитель, что на шантаж он не поддасться, стоит пойти на уступки и эти бравые молодцы, на шею сядут, еще и ножки свесят. Фицпатрик…в конце концов, помаячить перед носом де Монсальви, туманными перспективами , да угрозами какого-то разоблачения, это уж дудки, сдавать соклановца, он ни в коем случае не намерен. Однако легавые, прыткие стали , давеча в ВИПе, шнырял этот…как его…? Росси, нарывался на неприятности, а тут еще Легар нарисовался, и хвать , средь бела дня! Куда катится мир? «О времена, о нравы!» В любом случае, дальнейшее выяснение причин и следствий, было нарушено подьехавшей полицейской машиной, де Монсальви устроился на заднем сидении, набрал с мобильного номер адвоката. Коротко проинформировал о нынешнем положении вещей, оставив детали на разбирательство с глазу на глаз. Цербер, итак  не собирался ничего добавлять в неудавшуюся дискуссию с полицейским, а тут еще такая усталость навалилась. Он вымотан. Эмоции и чувства просто атрафаривались. Может стоит поблагодарить их? Почему-то аскетская камера, наполненная запахом чужих грехов, сейчас казалась ему не такой убогой, пусть даже для брезгливого де Монсальви.
====\ полицейский участок Центр

-Ой, интересно... - мурлыкнул Ален. Хотел бы я на тебя посмотреть сразу после того, как ты закончишь... Чёрт возьми, я бы просто хотел бы посмотреть!
Почувствовав податливость руки Дамиано, подтянул её к себе, коснулся губами запястья, поднялся чуть выше, поцеловал ладонь, вдохнул запах дыма, оставил поцелуй на пальцах и лишь после этого добрался губами до фильтра.
Краем глаза заметил стоявших с пивом мальчиков и мысленно послал их нахуй - вы и так знаете, что ваш шеф пидовка, нехай пялиться, не для того вас держу... Мальчики действительно задержались взглядом на Алене не дольше обычного - просто пацаны увидели нечто странное, поглазели, да перестали, снова переключившись на каких-то девушек и своё пиво.
-Раз уж ты обозначил время, - похоже, расплывчатое "завтра" для Алено вполне сошло за конкретику, - То, быть может, назначишь и место передачи компенсации?

"Еще пара встреч, и я тебя выебу, даже если будешь сопротивляться", - промелькнула посторонняя мысль, по контексту и настроению явно появившаяся внезапно и из ниоткуда. Дамиано прикусил язык, чтоб не ляпнуть название мотеля, которым всегда пользовался. Поцелуи, мерно опускавшиеся на кожу руки, ощущались, как падающие тяжелые капли горячего воска - распускающие небольшое колечко пламени по руке в той точке, где касались губы.
- Придешь на тот пирс, где мы встретились. - Блондин, следивший за Аленом, не отводя глаз, перехватил взгляд вбок, тут же оглянувшись в ту сторону, куда смотрел парень. Не увидев ничего интересного или необычного, вновь заглянул в синие глаза, улыбнувшись и все еще позволяя удерживать свою руку. Заправив вновь вывалившуюся челку за ухо, Дамиано закусил клыками нижнюю губу у самого уголка рта.

Какой каменный мальчик... - Ален продолжал курить, не отпусая руки Дамиано, с каждой затяжкой прикасаясь губами к его пальцам, и с каждым выдохом отводя его руку чуть в сторону.
Выдержка "каменного мальчика" поражала - пожалуй, только сейчас Ален для себя понял, зачем он вообще затеял всю эту игру. Ведь, если исходить из банальной логики, человек, которому это всё было бы неприятно, не стал бы назначать и соглашаться на новые встречи. А тот, кому приятно... О результате своих провокаций Ален даже не думал. Ему был интересен именно процесс и время, которое для окончания процесса понадобится. И то, что Дамиано так невозмутимо держался, позволяя совсем новому знакомцу, по сути-то, довольно большие вольности, волновало.
-Я надеюсь, не будет дождя. Я где-то потерял свой зонтик.

- Если будет дождь - на остановке напротив пляжа. Мы проходили мимо. - Дамиано, наконец, понял, что докурить ему не отдадут. Но вместо того, чтоб вынуть руку из чужих пальцев - достал из зажигалки вторую сигарету, легко прикурив и прикрывая глаза, чтоб не лез дым во время затяжки. - Может тебе заказать что-то существенней этих кусочков, которых ты уже нахватался?.. Или ты сейчас скажешь, что перерыв окончен и пойдешь снова бренчать на своем рояле? - Блондин ухмыльнулся, сквозь вьющийся дым глянув на Алена. Тот выглядел совершенно неотразимо. Такой... Дами долго подбирал слово, смакуя, но все не в состоянии подобрать нужное. Самодовольный?.. Недоступность вместе с вызовом. И в том, как он курил, было что-то до такой степени эротичное, что не наблюдать за этим зрелищем было невозможно. "Хотел бы я посмотреть на человека, который сможет удержать тебя..." И снова уголок губ приподнимается в ухмылке, лишь мгновение назад растаявшей в очередной затяжке.

-Это не рояль, - лениво поправил Ален, - Это пианинка. А будешь пренебрежительно отзываться о моей работе - я никогда не проникнусь твоими словами о её важности. Ты прав, не надо ничего заказывать, перерыв действительно скоро закончится - не сейчас, конечно, но всё же. Разве что можешь сделать заказ и попросить, чтобы его принесли мне. - Ален сделал очередную затяжку, но, вместо того, чтобы отвести руку Дамиано, спустился губами чуть вниз и легонько, почти невесомо коснулся запястья самым кончиком языка. Настолько осторожно, что и не понять, было оно или нет. - Стряхни пепел, - пальцы разжались.

По большому счету, последняя фраза была сказана с запозданием. Пальцы, державшие сигарету, едва заметно дрогнули, но этого было достаточно для того, чтобы длинный хвост жирного сигаретного пепла, выросший, пока Ален курил, сорвался на скатерть, которой был накрыт стол. Запястья были не самой чувствительной точкой на теле блондина, а прикосновение - настолько смазанным, что Дамиано не вздрогнул. Он просто подался чуть вперед, стараясь увидеть, что это было - то ли Ален попробовал его на вкус, то ли просто легко поцеловал кожу влажными губами. Впрочем, заметив раньше, что он уронил пепел, сицилиец ничего не увидел толком, обескуражено взглянув сначала на серый крошащийся комок, а потом на своего собеседника. И эти внезапные эмоции, прорвавшиеся через серьезность, как яркие камешки, выпавшие через дырку из мешочка, были настолько естественными, человечными и теплыми, что могло показаться - только что в Дамиано проснулось что-то, доселе спавшее или незаметное в своей неподвижности.
- Черт. - С неуверенной улыбкой пробормотал блондин, и все же стряхнул пепел с сигареты - что осталось стряхивать.

-Да ладно тебе, - мгновенно рассмеялся, и тонкий эротизм рассыпался звенящими осколками, красивыми, но совершенно бесполезными, - Для чего ещё нужны официанты? Сейчас всё уберут, - мягко поймал пальцы Дамиано и переплёл их со своими, другой рукой не позабыв окончательно отобрать почти докуренную сигарету. - До половины одиннадцатого я смогу ещё разочек к тебе смыться. Дождёшься? - Непонятно с чего вдруг, но Ален казался взбудораженным, как если бы ему не сиделось на месте, словно ему было неловко за произошедшее за столиком и одновременно он затеял что-то такое, от чего может стать ещё более неловко.
Ничего Ален на самом деле не задумал, но вдруг отчётливо ощутил, что очень, действительно очень сильно хочет, чтобы Дамиано его дождался, и вовсе не для того, чтобы самому удостовериться в том, что мальчики не забыли про поручение, а просто... просто так.

- Дождешься. - Дамиано кивнул, оставив улыбку играть на губах, а взгляд - изучать соединенные в замок ладони. Он явно не успевал за Аленом. Тем более, все, что ему казалось раньше естественным, интимным лишь для самых близких - он наблюдал сейчас. Сексуальность и чувственность - это были разные области. Для него - а как для других, он не знал. Такой жест - соединить так руки - могли лишь очень близкие, доверяющие друг другу люди. Когда пальцы не переплетены, а просто ладонь лежит в ладони - так всегда вкладывает руку более слабый, когда просит защиты и любви. А переплетенные пальцы - это для равных. Это "крепко". Это "навсегда". Это "я доверяю". Очень близко. Смешно, но Дамиано никогда не держал кого-то вот так за руку. А теперь Ален, сидевший напротив, убегающий, потому что здесь его работа, и возвращающийся, потому что Дами его ждет... Это было неправильно. Блондин в задумчивости смотрел на их руки над столом, и напрочь забыл даже о своей сигарете, благо, держал ее над пепельницей. Он до сих пор не мог до конца понять, зачем ему Ален - действительно ли, как замена, или как нечто большее, что-то, не зависящее даже от его желания или нежелания продолжать эти "отношения". Чуть заметное движение руки - кончики пальцев поглаживают кожу за костяшками, пробуют на ощупь, но не удерживают, позволяют ускользнуть.

Улыбнулся и выскользнул, освободил руку, опять исчез в разношерстной толпе и появился возле инструмента, галантно поцеловал руку скрипачке, чем вызвал у неё приступ весёлого смеха, сам точно такой же радостный поднял руки над клавиатурой...
Вот оно - безудержное ощущение праздника, и какое счастье, что именно в этот момент под пальцами есть самый простой способ выразить своё настроение! Ален ни черта не анализировал, он твёрдо решил даже не начинать это гиблое дело - любое размышление может убить бесконтрольное счастье, а, ежели оно есть, то какая разница, откуда взялось?
Не анализировать, не думать о Дамиано, не вспоминать разговор и прикосновения, просто потому что это лишнее, только ловить ощущения, брызги радости и - не дай боже никогда, - не держать это в себе. Сиюминутная радость от присутствия где-то рядом конкретного человека, у нормальных людей для этого вроде было подходящее слово, у Алена для этого была особенная улыбка и особое звучание музыки.

Обещанный последний перерыв - взбудораженно-радостный Ален в третий раз возник возле столика Дамиано, окинул парня взглядом и всё-таки озвучил мысль, которая вертелась у него на языке уже который час:
-Надо будет тебя как-нибудь пригласить на подобные танцы. Если ты, конечно, не боишься агрессивно-натуральных гопников.

-Ммм, да. Всё время забываю, с кем имею дело, - открыто рассмеялся и устроился на краешке свободного стула, - Ну вот, а кто-то хотел меня покормить... Что теперь, бедному музыканту умирать от голода? - откомментировал совершенно пустой столик, если не считать чашки из-под кофе и пепельницы.
-Хм. Смотрю, особого энтузиазма у тебя моё предложение не вызвало, - Ален забавно почесал самый кончик носа, - Хотя я скорее шутил. Если танцевать, то точно не здесь, - он поморщился, - Тебе, возможно, всё равно, а я вот не люблю провоцировать заведомо агрессивные элементы. - брехня чистой воды, по крайней мере относительно этого конкретного района, но прикинуться бедной овечкой для Алена было самое то.

-Я не успею, - с жалобной гримасой ответил Ален, с явным сожалением одним пальчиком отодвигая от себя меню, - Танцевать... Ну, например, там, где не будет так велика вероятность наступить кому-нибудь на ногу. Например, на крыше феррари - а что, очень хорошее место... - весёлое настроение давало о себе знать, и Ален очень надеялся, что Дамиано не имеет ничего против лёгкого дурачества. Всю дорогу они общались наощупь, это ощущалось как прогулка босиком по хвойному лесу - то всё в порядке, то какая-нибудь иголочка нет-нет, да вопьётся больно в стопу.
-Расскажи мне чуточку о себе. Ты давно живёшь в Палермо?

Не понял. Это что, забота?
-Я не хочу... - привычно отмахнулся, но потом передумал и всё же заказал себе чашку каппучино, вздохнув слегка виновато, как будто только что поддался страшному искушению, - А до этого где жил? Господи,  - Ален рассмеялся, разве что не стукнул себя по лбу, - Я даже не знаю, сколько тебе лет? Мгм?
Кофе принесли довольно быстро, и, несмотря на то, что Алену действительно не очень его хотелось, молодой человек сделал небольшой глоток, улыбнувшись Дамиано - мол, смотри, видишь, я пью кофе, я даже не капризничаю не по делу.

-А мне двадцать три, - открыто улыбнувшись, сообщил Ален.
То, с какой неохотой Дамиано говорил о себе, само по себе было уже очень симптоматично. Обычно людям только задай вопрос, и на тебя посыпятся подробности их жизни и жизни их родственников, а тебе лишь достаточно изредка поддакивать - и потом о тебе скажут "какой приятный собеседник!"
-А что ты делаешь здесь? - сам того не заметив, Ален отзеркалил действия Дамиано, и теперь тоже водил кончиками пальцев по ободку чашки, едва-едва не обжигаясь о горячий напиток.
Интересно... Ответит, ответит односложно или же сбежит, испугавшись дальнейших расспросов и прикрывшись неотложной работой?

Рука Алена тоже замерла, остановившись чуть ли не в том же самом месте, что и рука Дамиано относительно его чашки.
-От своей семьи или персонально от одного её представителя? - Ален сознательно не произнёс имя Анжа, суеверно полагая, что именно оно может вызвать негативную реакцию, - Я здесь в кафе, - не без издёвки повторил слова Дамиано, - напропалую с тобой кокетничаю, - улыбка, - а в Палермо я живу, - пожал плечами, посмотрел на свою чашку и сделал глоток, осторожно после этого слизнув пенку с краешка чашки, - Тоже работаю, кстати.

Палец Алена дёрнулся, но по чашке не стукнул, остановился в паре миллиметров от краешка.
-А что теперь? Они нагрянут сюда всем составом? - может, Ален и был игроком во всём, но в некоторых вещах он был игроком плохим. А в игре в "вопросы-ответы" он был из рук вон плохим игроком, двигающимся абсолютно вслепую, а никак не по заранее продуманному или на ходу сконструированному плану. Но единственное, в чём Ален был уверен - это в том, что, пока вопросы задаёшь ты, проиграть невозможно, самое страшное, что с тобой может случиться, это то, что ты не выиграешь.

-Тсссс... Меня это раздражает, - мягко накрыл руку Дамиано своей, вынуждая того прекратить щёлкать зажигалкой, - Они знали, чем ты занимаешься? - игра в зеркало закончилась, как только Дамиано поменял позу: сам Ален лишь поглубже уселся на стул, перестав изображать из себя птичку на жёрдочке.
-В десять лет я убил мальчика. Мы подрались, я был нежным домашним ребёнком, но на агрессию отреагировал не слезами и испугом, а слепой яростью. Я его толкнул, он ударился головой об угол стола, больница, реанимация... Но всего этого я не помню. Скорее всего, это даже и неправда, - Ален пожал плечами, - очень удобная тема для давления на маленького ребёнка. Тебе интересно?

-Ты их не любишь, а я ненавижу, - с каким-то грустным спокойствием сообщил Ален. Дети оставили у него самые разнообразные воспоминания, но ни одно из них не было таким, за которое можно было бы их любить.
-Ты прав, я не убийца. Потому что убийство - это нечто окончательное, а мне всегда хочется иметь лазейку, чтобы в крайнем случае можно было бы всё исправить, - потянулся пальчиком к зажигалке, прикоснулся к ней, как бы раздумывая, выбить её из-под ладони Дамиано или нет. Замолчал и мотнул головой, - Не будем о философии? А то вечер перестаёт быть томным.

-Окончательно? Дай я угадаю. Всё это время ты мученически страдал, но не уходил, потому что... Кстати, почему? - до этого Ален игрался с пальцами Дамиано, подпихивая их снизу и пытаясь высвободить зажигалку, но сейчас прекратил игру и неожиданно серьёзно воззрился на блондина.
Замечание про официанток резануло Алена по живому. Что это значит - скучать рядом с ним? Что это значит вообще в подобном признаться?
И снова Ален подавил импульсивно-истеричную реакцию встать, бросив что-нибудь в духе "ну и не мучай себя больше" или тому подобную глупость. Привычка всё пропускать через разум в который раз не дала разрушить общение одним метким ударом.

-Я тебе ничего не позволю, - мотнул головой, - Ты же сам сказал ещё в нашу первую встречу - что ты... - Ален щёлкнул пальцами, пытаясь вспомнить, - чёрт, не помню, как там точно было. Но суть в том, что я тебе ничего не позволю, пока ты сам хоть чего-нибудь не захочешь, - и рассмеялся, хитро и с лёгким, непойми откуда взявшимся, превосходством глядя на скучающего Дамиано. Сейчас Алену казалось, что он вообще не знаком с понятием скуки, и что всегда в состоянии найти себе развлечение. До того, что на самом деле таким развлечением и задумывался изначально Дамиано, Ален, как всегда, не додумался. Почему-то сейчас было уже неприятно думать о блондине как о "развлечении" - да спроси Алена об этом в лоб, он стал бы отпираться и возмущаться изо всех сил.

Ночной клуб "Chicago"
Толчок. Тормоз. Камиллу чуть качнуло, но ремень безопасности крепко держал ее тело. Неспешно отсегиваясь, протянула еще одну купюру в знак поощрения. На удивление, все путешествие протекало крайне плавно и спокойно так, что девушку даже не затошнило. Она вышла и остановилась, разглядывая скромненький забор, видимо принадлежащий территории кафе.
Камилла тщетно искала вывеску, но таксист привез ее к черному входу, посчитав ее важной шишкой. Разумный и предусмотрительный ход для простого таксиста. Лоренцо не пожалела, что отстегнула ему чаевые и двинулась вдоль забора, надеясь, что рано или поздно найдет главный вход.
Спустя минут 10 она таки его нашла. Скромная вывеска, тихая музыка, легкие нотки морского побережья. Девушка жадно втянула свежий и прохладный морской воздух. Заходить она не торопилась, до встречи оставалось еще более часа.

Вдоволь надышавшись морским воздухом, Камилла зашла за ограду, нахлобучив шапочку как можно сильнее. Кафе было открытым, и шальной ветерок мог запросто нахулиганить с Камиллой, чего допустить было нельзя.
Девушка чуть не наткнулась на очаровательного блондина, который как раз выходил из кафе, и пролепетав слова извинения, поспешно заняла один из столиков.
Народу в помещении (если сие можно так обозвать) было много, поэтому приход новенькой остался незамеченным. К ней вскоре подрулил официант, выжидая заказ. Лоренцо заказала себе плотный обед, ибо до сих пор нормально не поела.
Взглянув мимолетом на парня у фортепиано, принялась ожидать заказ, тарабаня пальцами по столу в такт музыке.

Отредактировано Камилла Лоренцо (2008-12-22 17:14:03)