====> Бассейн
\11 июля, ночь\

Яркий свет холла резанул по глазам. Болезненно прищурившись, Луций прикрыл глаза ладонью. Гордый обладатель лёгкой близорукости, он не сразу привыкал к насыщенному свету. Пространство казалось слегка размытым, мутноватым и не ярким. Словно картина, случайно оставленная под дождём.
Юрген прдефилировал  к стойке, открывая изумлённому взгляду огромную татуировку на спине. Тело змеи извивалось, по бледной (на взгаяд италянца) коже немца. И  Луций следовал за ним взглядом, жадно всматриваясь в тату на спине, выуживая взглядом  излучистое тело кобры, начинающееся где-то в брюках и уходящее на грудь через правое плечо.
Интересно, а хвост уходит в ложбинку между ягодицами?. Тату было выполнено с огромным искусством. И выглядело как печать греха, похоти. Двумя словами – чертовски сексапильно. Учитывая огромную, непоклебимую любовь Банкира к подобному бунтарскому искусству. 
И он не удержался, чуть коснувшись разрисованного плеча ощущая пальцами лёгкий рельеф рисунка, будто смахивая  невидимую капельку. Так легко и невесомо, что Герр Змей даже не заметил прикосновения.  Логичное мышление испугалось и уползло куда-то, оставив банкира на растерзание того самого пресловутого предвкушения, что растягивает губы в самодовольной улыбке, придает движением вальяжность  и кошачью грацию. «Мммм что сейчас будет» говорила многозначительная ухмылочка. Он даже и не подумал её скрыть, проскальзывая мимо Юргена. Вообще он редко позволял себе подобное. Легче было увидеть зебру в сине-розовую полоску, чем банкира, ведущего себя как завсегдатай стрип-клуба. Так что немец в своём роде наслаждался эксклюзивчиком. Никто больше в клане не видел его в подобном виде и, скорее больше не увидит. Сам же частенько повторял, что хороший кот в своём доме не гадит и всё же сам сегодня нарушил это правило.
Комната была обставлена с огромным искусством, хотя обстановка вовсе не занимала мужчину.за исключением, может быть кровати, которая выглядела как бильярдный стол. Привыкший к роскоши он отдавал ей должное скорее по привычке, хотя по природе не был прихотлив. Собственно по этому ключ от первого випа и перекочевал к капориджиме. 
Зайдя в свою комнату, банкир сбросил с плечей полотенце, по-хозяйски накинув его на кресло.  И пройдя к кровати, уселся на неё, опираясь руками в упругую кровать. 
А к чему лишние па?
- Иди ко мне…

Отредактировано Луций Виничетти (2009-03-24 12:10:16)

вот что странно.. почему я не кидаюсь на него как кролик? Почему с мозга да сих пор не слетает странный стоп-сигнал? ну, бля, что ж я как девица-то? Что за странная энергетика у этого немца?.. подавляющая, поразительно-сильная...
Колено вклинилось между его ног, настойчиво, но достаточно мягко, заставляя сильнее развести ноги, пропустить.. поддаться этому натиску. Стирая,  тем самым, неоднозначный вопрос какую роль в сексе предпочитает Юрген. И, как не странно, без проблем соглашаясь внутренне. Банкир ещё с юности был абсолютно безразличен к собственной позиции, предоставляя выбор партнёру. Какая разница, если в итоге оба получат желанное удовольствие.
Мир сузился до размеров кровати, незначительные детали утеряны и сожалеть о них пустое, суетное.
Тонкая полоска света рисует полосу на виске, молочную рваную полосочку, словно змей перепачкался белой  глазурью. Как тут удержаться от того, что бы не слизать этот сладкий лунный свет со щеки? Перекинув вес на руку, вплести волосы в жестковатые волосы на затылке, почувствовать ладонью напрягшуюся шею, отдаться, наконец, поцелую, до стука зубами друг о друга, до боли в губах, до жадно сплетённых языков, до покалывания затекших мышц у основания шеи. Слабенький нерв у локтя, на который лег вес тела сицилийца, предупреждающе дрожит, и приходиться отпустить шею, возвращая ладонь на упругую кровать...
-Хочууу... - хриплый шепот щекотит пересохшие губы, извечно обветренные и оттого ли, очень чувствительные. Приятная ласка.. немец вышивает последние остатки самообладания. А их и правда сложно отпустить. И не понятно что держит... возможно Луций и правда слишком уж завяз в своём образе. Сросся с этой маской отстранённо-холодной вежливости, и снять её перед кем-то из семьи, всё равно что на работу придти голым.
Женщинам в этом плане проще - "подумаю об этом завтра" и проблема решена. А ему, Луцию, еще с немцем прорву вопросов решать, работать. А как тут устоять, когда жестковатый халат сползает к бёдрам, под настойчивыми руками, когда глаза пронзительно синего цвета с жадностью смотрит на его тело, поглаживая физически ощутимым восхищением изгибы его тела.
Холодные пальцы давят на разгорячённую кожу груди.
Неет, дорогой. Ты будешь вести. Но не во всём. Луций поднял взгляд, чуть улыбаясь, и остановил настойчивый нажим. Не так быстро...  мы всё успеем. Не спеши. Рука, выпутываясь из халата, останавливает и направляет выше.. на плечо...
Ловя некоторое удивление в глазах любовника, Луций лишь улыбнулся, и, прищурившись, запустил пальцы за пояс брюк, выуживая пуговицы из петлиц и освобождая бёдра немца от ткани.
Приблизившись, он ловит губами ворсистую дорожку, пролегающую вниз, к паху. Захватывая губами тонкую упругую, кожу, нежно посасывая её и отпуская. Словно поддразнивая, отравляя ожидание минета,  медлительностью ласк. И в точности в ту секунду, когда язык коснулся покрасневшей головки, взгляд черных глаз взметнулся вверх, выискивая мельчайшие эмоции на лице Юргена.

Держать в руках бедра. Не тискать, не скользить по телу, изучая его упругий рельеф, а просто держать.  Наслаждаться крепостью мышц, напрягающихся под пальцами, от его, Луция, ласк.  С каким-то мистическим вдохновением итальянец скользил губами по гладкой головке, задевая её языком, словно пытаясь слизать особенный мускусный запах мужского вожделения.  Умудряясь даже в столь интимную пикантную  ласку привести нотку целомудрия, даря возможность немцу почувствовать себя по-настоящему желанным. Свойство характера, наверное, отдавать партнёру себя без остатка, и неважно - отношения однодневны, как бабочка, или выдержаны временем.  Особое, имеющее материальное воплощение, таинство секса, текущее сквозь пальцы тонкими струйками песочных часов, падающие тонкими дрожащими стрелками теней от ресниц на щёки. Шумное дыхание в давящей тишине. Оно как лакмусовый показатель страсти. Его нельзя переврать, сымитировать. Оно, раздувающее тонкие крылья носа, честное и самое лучшее музыкальное сопровождение. Сбивчивое, немного дрожащее, но самое дорогое вознаграждение. И не надо стонов, не надо восхищённых лишних восклицаний, если слышишь подобное.
Двухметровый немец, знающий о сексе больше, чем банкир о деньгах, а почти дрожит в нетерпении, зарываясь пальцами в его волосы. И даже льстит, что мужчина, в чьём распоряжении самые роскошные и умелые куртизанки хочет именно его так сильно. В дребезги разбивая устоявшее мнение Банкира о том, что владельцы борделей – законченные асексуалы. А запах сводит сума, поднимая волосы на загривке. Молочный аромат мужского тела. Никакие афродизиаки и благовония масел не сравняться с ним. Его хочется вдыхать до боли в лёгких, бесконечно долго, как сумасшедший парфюмер из бесцеллера Зюзкинда.
Ещё немного и я сам тебя скушаю, - внутренне хохотнул итальянец, в ответ на горячий шепот и  отрывавшись от члена, напоследок вкусно его чмокнул.
Пальцы нехотя заскользили по бокам, не желая отлипать от них, изучая маленькие, до дрожи в коленках, эротичные впадинки на прессе. Гладкая кожа и такая горячая…
Банкир откинулся на гладкий, прохладный шёлк простыней, ощутив их контраст с горячим телом и чуть подтянулся вверх, продавливая кровать локтями. Даже и не думая отрываться от знойно припекающего взгляда красавца-немца,  отвечая ему извечным прищуром черных очей.

Отредактировано Луций Виничетти (2009-04-06 02:29:36)