Путь из Альтофонте, куда он ездил по поручению дона, не был бы таким трудным, если не этот проклятый дождь. Савалоро ругался под нос, видя, что дворники машины не справляются с теми потоками, что обрушились на машину. Словно какое-то Господне наказание. Было бы за что, а так, просто, даже обидно.
К слову сказать, Савалоро не любил дождь. Он наводил на него тоску, а это пагубно сказывалось на и без того отнюдь не солнечном характере мужчины.
Потому, вглядываясь в расплывающееся за пеленой дождя полотно шоссе, Савалоро злился вдвойне. Во-первых, на себя за то, что отдыха на этих выходных он себя лишил, проявив инициативу и, вызвавшись съездить в город, в принципе ничего особенно собой не представляющий, но, тем не менее, чем-то интересующий дона. Злился он также и на погоду, что неожиданно выкинула такой фортель среди лета и, теперь он в таких условиях не известно когда доберется до Палермо. Дождь злил вне всех категорий, правда, не без причин – ливень вот-вот грозил затопить шоссе и, как следствие, движение станет весьма ограниченным. Даже хуже, чем было сейчас.
То и дело взгляд соскальзывал с пузырящегося водой асфальта на обочину дороги. Савалоро ехал достаточно медленно (он же не самоубийца, в самом-то деле) и, если бы не дождь, наверное, смог бы обогатить свои знания о природе острова, его флоре, фауне и, придорожных строениях.
Шоссе извивалось змеей, в некоторых местах слишком живо напоминая аттракцион «американские горки» и, тогда Савалоро действительно начинал сомневаться, что его путь завершиться-таки в городе, а не на небесах. Это не хотелось бы, это было рано. Савалоро не готов был к таким кардинальным переменам в своей жизни.
Но, единственное, что он мог – медленно продвигаться, разрезая корпусом машины ливень, напряженно всматриваясь в дорогу перед собой, чертыхаясь на дворники, дождь и судьбу.   
Сегодня явно был не его день.

Указатель справа утверждал, что до Палермо осталось чуть более 50 км. В другое время поездка заняла бы что-то около получаса,  но сейчас Савалоро был уверен – эти километры он почти, что пройдет пешком, хоть и находился в машине. Добавить газа и, ехать чуть быстрее, чем его охранительные для жизни 60 км/ч, было подобно самоубийству.  Не было никакой уверенности, что дона устроит труп секретаря, успевший в город до какого-то определенного срока, нежели сам секретарь, живой и, со сведениями, но чуть запоздавший.
Меж тем мысли Савалоро были более, чем мрачными. Единственной положительным, что он вынес из своих размышлений стало утверждение: Благо, не на вертолете. Там наверху, наверное, ад, если судить по видимости».   
Взгляд скользит по простору неба, доступному для осмотра. Горизонт темен и, вовсе не потому, что дело близится к ночи. Грозовые тучи обложили территорию вокруг Палермо плотно и довольно обширно. Надежды на то, что дождь вскоре закончится и, его можно просто переждать, даже не возникало.
Наверное, именно то, что он ехал не в пример иным лихачам медленно, позволило Савалоро не сбить на повороте человека, вытянувшего руку и, по всей видимости, голосующего. Савалоро не был добрым самаритянином, он вообще не любил оказывать помощь, точно так же, как и принимать ее. В его жизненной философии быть обязанным кому-то чем-то, точно как и иметь кого-то, кто обязан ему – было недопустимым. Он считал, что это ограничивает его свободу.
Потому, первоначально он проехал мимо щуплой фигурки, насквозь промокшей. Только увидев, как шедший за ним джип, дрейфуя из ряда в ряд, окатил путника водой из образовавшейся на обочине лужи, заставил Савалоро пересмотреть свое первоначальное решение невмешательства. По крайней мере, думалось ему, судьба может пересмотреть его прегрешения за последнее время и, не наказывать сурово, если он совершит добрый поступок. Странно, но он верил в подобные вещи.
Всего-то и осталось, что съехать на обочину дороги и, задом сдать к несчастливцу, что оказался в столь мерзкое время в столь отвратительных обстоятельствах. Наверное, свет фар – неизбежная мера предосторожности в условиях разбушевавшейся стихии – пребольно ударил ему по глазам, когда Хаммер вынырнул из-за пелены дождя и, тормознул. Савалоро протянул руку и, открыл дверь со стороны пассажира.
- Залезай быстрее.
А еще в тот момент он успел пожалеть кожаную обивку сидения, которой вскоре предстояло встретиться с невиданной до этого сыростью.

Дверца машины хлопнула как-то обреченно, впустив в недра салона пассажира. Взгляд мельком на того, кого подобрал на дороге и, Савалоро готов тихо застонать, проклиная свой порыв доброты и сострадания.  Оправдывались самые худшие его предположения. Он реально сподобился кого-то спасти. В этом не возникало сомнений, хватало одного взгляда на худого парня, который, казалось, сплошь состоял из воды – так ее много уже успело натечь на сидение и коврик. А, выглядеть благодетелем – нет ничего хуже для Савалоро. Слушать извинения – тоже не самая та музыка, которой он предпочел бы усладить сейчас свой слух.
- Полотенец нет, - сухо сообщил он чихающему парню и, тронув машину с места, спросил, - Куда шел?
Именно  так. Он не спросил, откуда. Он не спросил, куда парня довезти. Он поставил вопрос почти философски, но не надеялся получить на него ответ того же плана. Гораздо проще было бы, действительно, спросить, куда отвезти бедолагу, сподобившегося оказаться в такой ливень на трассе, ведь это было странным -   везти случайного попутчика в полнейшую для него неизвестность, не попробовав поинтересоваться даже о том, куда ему изначально надо было. Оставалось надеяться, что это все же где-то по пути.
А еще он надеялся, что это не один из тех суицидников, что выходят на дорогу с намерением покончить с жизнью. В том, что такие существуют, он не сомневался -  недавно только читал в газете статью об авариях, случившихся из-за таких, вот, умников. 
Савалоро сосчитал до пяти, слушая непрекращающиеся  чихающие звуки со стороны пассажирского сидения. Мысль о дороге навела его на еще одно соображение по поводу того, что мог бы делать парень на трассе. Все очень просто – он мог работать. Не самый лучший вариант, но он был все же предпочтительнее предпоследнего – проводить курс антисуицидальных лекций Савалоро в намерениях не держал. Он вообще воздержался бы от любых лекций. В том, что он спешит поскорее закончить начатое им благое дело и, доставить парня по месту назначения – это факт, не требующий доказательств.
Как всегда, немногословный, он теперь предпочел задумчиво смотреть на дорогу и, слушать, мысленно решая, что делать с Найденышем, как он окрестил парня, не зная его имени.  Отчего-то казалось, что если он не найдет, чем согреть дрожащее тело, он скончается от простуды прямо в его машине.
- Открой бардачок, там фляга с коньяком.
Как всегда, коротко и ясно. Чего ж тут еще добавить? Наверное, не маленький, сам знает, что нужно делать с предлагаемой выпивкой. Уж, никак не отказываться, когда того и гляди, простуда задушит в своих любвеобильных объятиях.

Он не любил, когда над ним смеются. В детстве, хоть и не был самым сильным, но в кровь избивал тех, кто позволял себе на него косо посмотреть. При его нынешней работе эта привычка нашла себе дальнейшее развитие и, что не удивительно, теперь была подкреплена наконец-то силой. Он редко прощал, потому сумел приспособиться. 
- Гулял, да? – задумчиво протянул Савалоро, - А, я, значит, помешал. Так, может обратно, на улицу?
В голосе слышны исключительно спокойные интонации, словно бы они разговаривали о чем-то столь будничном и приевшемся настолько, что нагоняло тоску. Савалоро буквально всей поверхностью кожи ощущал негатив, исходивший из парня. Разумеется, он знал, что общение с ним мало кому доставляет удовольствие, но обычно жизнь его сталкивала с людьми, в навыки которых входило умение профессионально скрывать свои эмоции и, не выражать своего отношения ни единым  взглядом-словом. К слову, он давно не общался с кем-то вне рабочей деятельности. Может, не стоило подходить к первому встречному с той же меркой, что и к коллегам, но по-другому Савалоро не умел. Раз, дав себе зарок не судить о людях вообще, но воспринимать их далекими от совершенства, он следовал ему. А, нравилось кому-то это или нет, его волновало мало. Пока дон доволен его работой, Савалоро вел себя так, как было удобнее ему, а не остальным.
- Теперь? – Савалоро пожимает плечами и, почти не обдумывая ответ, кивком головы указывает на дверь, - Теперь вы вольны продолжить свою прогулку. Я украл из нее несколько километров, но, думаю это понятно – возвращать вас на то место, где подобрал, я не собираюсь. Гуляйте теперь здесь, уверяю, эта обочина дороги мало, чем отличается от той, предыдущей.
Если, конечно, это была не чужая «рабочая» территория. Тогда, парню действительно не повезло. Хотя, может, он и зря так о нем думает. Савалоро подавил тяжкий вздох и, добавил:
- Второй вариант – вы говорите, куда вам надо, а я решаю, повезу вас или нет.
Разумеется,  он довезет. Хотя бы до ближайшей заправочной станции, если им не по пути и, парень движется не в Палермо. Но, очистки совести ради, Савалоро должен убедиться, что он, по крайней мере, будет где-то в сухом месте. Потому, что смотреть на посиневшие губы было страшно. Да, и весь облик парня вызывал у Савалоро какое-то острое чувство, жалостью не называть которое у него пока ума хватало. Это было не самое то, что нужно. Не то, что должно. Но про заправку он решил твердо, озвучивать, правда, пока не торопился, ждал, что скажет парень. Если снова в тоне будет слышится хамство, Савалоро найдет, как проучить непуганого наглеца.
Дождь меж тем все усиливался, хотя, казалось бы, куда еще сильнее? Савалоро устало прикрыл на миг глаза и, тут же их открыл. Все-таки вторые сутки без сна – это тяжело, даже при наличии кофеина в организме.

Точно ли, что в относительной тишине салона было слышно, как зубы парня стучат друг о друга? Если да, то Савалоро оставалось лишь покачать головой и, мысленно обозвать его дураком, думая о том, что же подвигло его пассажира на ложь о том, как ему нравятся прогулки под дождем. Пользы с этого он точно не получил. Оказывается, совсем наоборот. Кашель, сотрясающий тело, не отличающееся мощью, был сильный и, не предвещал ничего хорошего. Чтобы отвлечься от мыслей о здоровье пассажира, Савалоро начал думать о том, что им по пути, по крайней мере. Он может без проблем проехать через центр и высадить незадачливого любителя пеших прогулок под ливнями у самого нужного ему дома. Это было бы неплохим избавлением от тяжкого сердцебиения, которое вроде бы и от кофе, но что-то Савалоро не наблюдал его у себя несколькими минутами ранее, до того, как подобрал этого мокрого мышонка. Он продолжал развлекаться, мысленно придумывая парню различные прозвища, ожидая пока тот назовет свое имя. Если, конечно, он захочет. Если нет ничего криминального в том, чтобы назвать себя.
Спохватившись, что его ответа ждут уже довольно давно,  причем под ритмичный перестук зуба о зуб, Савалоро спокойно произнес:
- Смогу.
Это в смысле – отвезти. Но, думается, парень понял, что имел в виду сидящий за рулем. Понял хотя бы и по тому, что начал раздеваться.
Это уже совсем не лезло ни в какие ворота. Савалоро чуть нахмурился, но потом решил обойтись без нотаций и выговоров, едва подумал, как должно быть неуютно, даже неприятно, сидеть, вот, так – во всем мокром.  Про то, что вода, стекавшая с парня и смешавшаяся с грязью, периодически при совершаемых им движениях отлетавшей от его обуви, устроила на коврике такие грязевые ванные, что курортам было впору завидовать, Савалоро старался не думать. Кроме того, не думать следовало также и о том, что довольно хрупкое тело, расположившееся рядом, было весьма завлекательным. Даже не смотря на воду и вышепоименованную грязь. Следовательно, решил Савалоро, для себя надо раз и навсегда запретить смотреть на голую спину парня, которая так грациозно (о, черт!) выгибалась, пока ее обладатель снова наведывался в бардачок. Савалоро, полностью занятый своими мыслями, с некоторым опозданием воспринимал и начинал реагировать на слова парня. Это могло показаться подозрительным, а светиться со своими не вполне нормальными для человека его положения мыслями, он не желал:
-  Знаю, что мало. На заднем сидении чемодан, посмотрите, там, кажется, есть еще.
Когда у него появилась эта привычка – таскать в «командировки» свой коньяк, Савалоро не помнил. Только это во многих случаях спасало. Таких, например, как сейчас. Хранить его в небольшом чемодане, среди одежды, бритвенных принадлежностей и пары-тройки книг, может, было и странно, но зато всегда близко. В данный момент в чемодане в родной емкости плескалось где-то с полбутылки Хеннесси. Недостаточно для того, что парень напился, но для того, чтобы кровь быстрее начала бегать по его венам, хватит.
К тому же, путь не такой, уж, долгий. Если не сбавлять скорость, то даже при такой видимости (если не осчастливит своим появлением туман), часа через два-два с половиной, они доберутся до Палермо.

Пытка похуже, чем в средние века. Савалоро старался смотреть на дорогу, а не на ту часть тела парня, какая теперь красовалась в относительной близи от него. Нет, это действительно сделать было сложно. Если бы не условия, в которых они передвигались и, не высокий шанс попасть в аварию, Савалоро, может, и принял бы иное решение (ознакомиться чуть ближе?), но сейчас ему оставалось только кидать косые взгляды, надеясь, что борьба пассажира с бутылкой продлиться не долго. Иначе…
А, собственно говоря, что иначе? Набросится он на него? Чушь. Савалоро давно научился контролировать свои действия и слова. Значит, и не было никакого риска. Для него, точно. Только, вот, эта бесстыдно выставленная задница все равно лишала душевного равновесия и, привносила сумбур в мысли. Должно быть, сказывалось переутомление и отсутствие сна, решил Савалоро. Это играло не в его пользу, но изменить что-либо уже было не в его силах. Отдых ждал его по ту сторону этой бесконечной, казалось, трассы.
А, сейчас, стараясь сосредоточить свое внимание на чем-нибудь ином, если, уж, все равно  периодами приходилось по неволе отвлекаться от созерцания дороги, Савалоро мельком скользнул взглядом по столь заинтересовавшей его выпуклости парня, но не задержался, уводя взгляд в сторону. В сторону грязи. Ее он заметил не сразу, более того, не сразу понял – что это и откуда. Пока длилось его молчаливое удивление, парень с видом триумфатора, зажав в руке горлышко бутылки, плюхнулся на испачканное сидение. Савалоро улыбнулся.  Ну, разве не справедливо? Сам испачкал, сам вытирает. Жаль, что собой. Вернее, жаль, что брюки парня, наверняка все еще мокрые, сейчас размазывают грязь не только по его…хм…пятой, такой соблазнительной, точке, но и по коже сидения.
А любитель пеших прогулок под дождем тем временем представился. Странно прозвучало имя, Савалоро подумалось, что было в нем что-то совсем не итальянское.
- Стефано, - кивнул он ему в ответ, называя свое имя по всем правилам вежливости, - Вы только что сели на довольно приличный кусок грязи, отлетевший от подошв ваших ботинок.
Сказал безо всякого перехода. Буднично и, почти что с подавляемым зевком. Так, словно каждую минуту сообщал кому-то, что человек полностью в…грязи. И, так сказал, словно до этого не имел права сообщать столь интимные подробности незнакомому человеку, но, раз тот представился, то, так и быть, получайте ценную информацию.
Благодарность по поводу помощи с доставкой на дом, улыбнула Савалоро вторично. Да, впору  было почувствовать себя добрым, почти что святым человеком, буквально ангелом-хранителем всех заплутавших в ночной тьме путников.
А, меж тем, тьма действительно присутствовала. Сумерки накрыли дорогу как-то внезапно, или это Савалоро так сильно отвлекся от происходящего вне салона автомобиля, что сил хватало следить только за дорогой, а все остальное проскальзывало мимо сознания. То есть, он очень удивился, когда обнаружил, что сквозь пелену дождя светят придорожные фонари. Пейзаж за окном сменился и, леса-поля уступили место пригородным домикам – первый признак того, что большой город недалеко.
- Вы живете в Палермо?
Прозвучало, как вопрос – вы итальянец? Не то, чтобы это было принципиальным, но Савалоро стал несколько негативно относится к иностранцам, особенно после того, как Лимите начала высовываться и, ставить палки в колеса их Семье. Теперь каждый иностранец для Савалоро был подозрителен. Даже сейчас, чуть-чуть не хватало ему дойти мыслями до того, чтобы начать подозревать происки врага в том, что он принял решение подвезти парня до дома. Когда подстава следует за подставой, вовсе не странно, что человек видит зло там, где оно даже и не мелькало.

Спокойная реакция на слова о грязи, удивляла. Савалоро покачал головой и, произнес:
- Нет, влажную уборку салону я обеспечу лишь тогда, когда вы его покинете.
Ничего особенного в виду не имелось. Просто отрицание того, что мокрые брюки парня  поверх им же нанесенной на сидение грязи могли сойти за уборку. Но, раз ему так удобно, то и Савалоро более ничего не скажет. Испортить кожу грязь и влага по идее не должны были, так что волноваться не приходилось об этом.
Куда как более волнительным оказалось созерцание груди парня. До этого Савалоро был слишком увлечен его спиной и тем, что пониже ее, так что вид спереди оказался для него полнейшей неожиданностью. В первую очередь это, разумеется, касалось татуировок.  Не будучи поклонником столь радикального украшения тела, Савалоро с подозрением относился к людям, склонным к разрисовки своего тела подобным образом. Иногда, кода он сталкивался с гипертрофированным стремление к искусству рисунка на теле, он начинал подозревать таких людей в наличии у них психических отклонений.
Поэтому, он моментально отреагировал, когда Саша продемонстрировал ему свои руки. Ему словно бы открыли глаза. Хорошо, хоть эти самый глаза говорили ему, что представленные к осмотру запястья в остальном (кроме татуировок) были чистыми и не носили следов частого обращения к запрещенным медицинским препаратам. По крайней мере, видимых отметин не было. Но это все равно не примиряло с тем, что рядом находится один из тех, кого Савалоро не понимал. Сам он никогда и ни за что не согласился бы расписать даже маленький участок своей кожи. Не потому, что это больно (уши же он проколол), а просто потому, что не отвечало его представлениям об эстетике и должном внешнем виде человека, который стремится выглядеть и быть серьезным.
Разговор меж тем свернул к обсуждению - если это можно было назвать столь громким эпитетом – родных мест Саши. Савалоро был в Милаццо, мельком видел город, как всегда, когда он бывал в «командировках» и, сейчас совершенно ничего не мог вспомнить о нем.  Но, то, что Саша уехал оттуда, предпочтя Палермо – это было знакомо. Все стремились быть поближе к свету огней большого города, надеясь, что и им перепадет что-то от его щедрот. В конце концов, Савалоро был сам из таких людей.
- Я из Сиракуз.
Уточнять Савалоро не стал. Не все ли равно, как поймет парень его слова? Может, он там родился, а может, и сейчас там живет. В любом случае, это важной роли не играло. Потому, что Савалоро более, чем четко ответил на вопрос Саши. Главное, правдиво. Нет, он не местный. Проживая не первый год в Палермо, он все равно остался чужим для  этого города. Вся беда была в том, что Сиракузы Савалоро также давно не считал домом. Еще до смерти родителей перестал. Вот, и выходило, что он везде и всем чужак. Сам по себе человек. Правда, у него было Дело. Думая об этом, настроение чуть приподнималось. Потому, что для Савалоро это было важным – чувствовать себя частью чего-то, быть «одним из» и, его гордость ни капли от этих эпитетов не страдала.
Но, вот, интересно - мысли Савалоро как всегда мгновенно переметнулись на другую тему – парень напрягается из-за его немногословности? Он знал, как это бесит многих. В школе его считали снобом, в армии – высокомерным выскочкой, в клане просто никому не было дела до того, кто и каким образом сходит с ума, пока это не мешало Делу. И там, и там, и там – он отстоял свое право вести себя так, как ему удобнее. Только, вот, при таких встречах с новыми людьми, пусть и мимолетными, он чувствовал некоторый дискомфорт. Объяснять же что-либо он считал ниже своего достоинства. Оправдываться, с какой это стати? В такие минуты характер Савалоро становился еще более невыносимым, чем обычно. Как ни старался он держать себя в руках, порой, это ему не удавалось. Вот, и сейчас он вернулся к живо интересовавшей его теме, совсем не думая о том, что Саше может быть несколько неудобно или неприятно ее обсуждать. А, может, он также, как и Савалоро считает, что никому не должно быть дела до того, как он выглядит и, о чем думает? Нет, не о том думал Савалоро, совсем не о том.
- Что сподвигло на эту дикую наскальную живопись? – он кивнул на грудь парня, где под ключицами была выведена витиеватая надпись, - Образ жизни, убеждение или, это просто ветер в голове?

То, как надулся, обидевшись, пассажир, Стефано, разумеется, заметил. И, ничуть при этом не удивился и не осудил его. Возможно, лет пять назад он также повел бы себя. Люди чаще всего не терпят критику в свой адрес, какой бы она не была, справедливой или нет. У каждого своя правда и, человек, отстаивая свою, готов подчас даже умереть. Этот, по всему видно было, умирать не собирался, скорее, наоборот. Жаждал, чтобы пропал он, Савалоро, усомнившейся в совершенстве красоты того, чем себя разукрасил парень. Нападки последовали тотчас же, немало позабавив Савалоро.
- А вам какое дело, что у меня и где проколото? – голос звучит насмешливо, но Савалоро мало думает о том, что говорит – машина свернула на центральную магистраль города и, теперь все внимание водителя было уделено дороге.
Правда, мелькнула и пропала тут же мысль, что не дотерпел, вот, съязвил, не довезя парня до нужного ему места. Что стоило подождать? Он вышел бы и, ничто Савалоро не мешало бы высказывать то мнение, какое он хотел. Безо всякой полемики с кем бы то ни было.   Спорить Савалоро никогда не любил. Сказать «не умел» было бы не верным. Но его доводы проходили по физической части, а не по словесной. Никогда не отличаясь красотой и гладкостью речи, он куда как лучше действовал без слов вовсе. Кулаками, да. Но, победителей ведь не судят.
Сейчас об этом было странно думать. Сидящий рядом парень не вызывал в нем пока никакой агрессии. Бить без причины же, нет, до такой крайности его стремление к садизму не дошло еще. Савалоро тихо хмыкнул, подавляя мысль о том, что сломал бы парня, едва коснувшись его – таким хрупким он выглядел. Правда, все это могло быть просто видимостью, кажущаяся хрупкость – жилистостью, а парень и вовсе – обладателем какого-нибудь цветного пояса по карате. Но Савалоро давно уже не скрывал от себя – ломать таких людей было для него еще интереснее. Время, когда он размахивал в залах рапирой и, размышлял о собственном благородстве и жертвенности, прошли. Того Савалоро уже ничто не вернет. Да, и нет места ему в той жизни, какую он теперь ведет.
Вот, и этот мальчик тоже не из его жизни. И, все равно, кто он – действительно ли проститутка, зарабатывающая на жизнь на трассе, или просто случайный путник, которому не посчастливилось сесть в машину Савалоро.
Он никогда не видел того, что видел Савалоро и, пусть никогда не столкнется он с такими вещами.  Чем меньше в нашей жизни грязи, тем больше шанс комфортно устроиться нам на небесах – так думал тот, прошлый, Савалоро. Нынешний он в чем-то бы с ним согласен. Вся беда была в том, что теперь на нем было столько грязи, что хоть век мойся, не отмоешься. Потому, что эта грязь – въевшаяся в кожу кровь людей, погибших при его непосредственном либо косвенном участии. Если бы он продолжал верил в Бога, он бы устрашился его кары, наверное. Но попасть в ад было теперь не так страшно,  Савалоро видел на земле места похуже, бывал в таких наездами, более-менее регулярно.
А, этот мальчик задирает его сейчас и, не знает, чем это может кончиться для него.
Это похоже на игру в кошки-мышки. Савалоро мысленно облизывался, примериваясь к роли кошки.

В душе он смеялся. Никогда от него никто не слышал смеха, даже родители в раннем детстве. Отчего-то он всегда смеялся про себя. Может, боялся «потерять лицо», а может, кто-то когда-то сказал, что это ему не идет, Савалоро и сам не помнил. Он был сейчас таким, каким сам себя сделал. Неестественная искусственность, холодность на грани пофигизма по отношению ко всему – это когда-то стало причиной появления его прозвища. Он сам себя по-иному и не воспринимал сейчас.
Одним из основных его правил было хранить отстраненность от жизни других индивидуумов человеческой расы и, соответственно, никого не допускать к своим тайнам. Близких людей у него не было. «Коллеги» никогда не принимались в расчет – с ним он общался по необходимости. Потому, Савалоро был избавлен от беспардонного вмешательства в свою жизнь, подобно тому, с которым ему пришлось сейчас столкнуться. Мальчишка, по всему видно, совсем зарвался. Спускать это просто так Савалоро был не намерен. Любое действие рождало противодействие – этот закон он вызубрил давно, еще в армии, и, следовало теперь преподать урок Саше, чтобы и он до конца понял и прочувствовал то, как надо, а как не надо общаться с людьми, во-первых, старше тебя, во-вторых, явно сильнее.
- А, вас не должно волновать, что и где у меня имеется. Это, по меньшей мере, бестактно - спрашивать об этом. Вежливости вас явно не мешало бы подучить.
Савалоро тормознул на светофоре, поглядывая на его конструкцию и, нетерпеливо постукивая пальцами по рулю. Нарушать правила он не любил, но сейчас с удовольствием бы это сделал – мышка пыталась вырваться из цепких кошачьих лап и, это не должно было у нее получиться.
Затормози! Подумать только, какой тон! Савалоро мысленно порадовался, что еще тогда, когда подобрал его, мокрого, на трассе, отчего-то заблокировал двери. Такое внезапное решение – обычно он всегда пренебрегал этой своеобразной мерой безопасности. Наверное, это шло откуда-то из подсознания. Он слишком много знал людей, погибших в авариях именно потому, что в минуту опасности, когда мозг от страха отключался, они не могли сориентироваться и, разблокировать двери. Стать таким пленником смерти Савалоро не желал. Но сегодня отчего-то все шло не так.
От последних слов парня, он и вовсе вздрогнул. Его рывок к двери (закрытой, ага) совпал по времени с переключением сигнала светофора. Савалоро вдавил педаль газа в пол и, рванул вперед, словно это был не город, а свободная скоростная трасса. Повезло в том, что машин в этот час на улице и, правда, было не много.
Злость закипала в душе пропорционально скорости, набираемой машиной. Желчь разливалась по венам, Савалоро чувствовал, что он почти на той грани, когда ему хочется крушить все вокруг и, уничтожать все живое. Живым по соседству было только одно существо. И, видит небо, этот мальчишка в полной мере осознает – каково это, столкнуться с «педиком». Савалоро ненавидел это слово. Особенно в применении к себе. Никто и никогда. Никогда. Никогда. Никто не должен знать!
Он резко вывернул руль вправо, сворачивая в один из переулков, отходящих от центральной улицы. Наверное, дома парня был где-то недалеко, но теперь это мало волновало Савалоро. Теперь, когда в крови горел безумный огонь злобы, он хотел только одного – уничтожить! Сломать!
- Не рыпайся! Я пока не намерен с тобой расставаться, – слова, как плевок, произнесены сухо и отрывисто.
Савалоро заехал в какой-то тупик. То ли двор позади какого-то кафе, то ли начало промзоны, то ли гаражи. Ему было по большому счету плевать. Затормозив, выключил дальний свет фар и, развернулся к испуганному пареньку.
- Так, что ты там сказал? Кто я?
Савалоро протянул руку и, схватил парня за чуть влажные до сих пор пряди волос. Выворачивая его лицо вверх и, на себя, он потянул его, заставляя приблизиться, сдвинуться с насиженного места на пассажирском сидении. При этом он не заметил даже, как разошлись полы его не застегнутого пиджака. Увидел ли Саша пистолет? Ему же хуже, если да.
- У меня нет жены, - небольшая констатация факта, словно последний грамм информации перед смертью, - А ты, вижу, намеренно нарывался. Что, нравится такое?
Савалоро подтаскивает парня за волосы почти вплотную к себе, другой рукой обхватывая его горло и, начинает сжимать нежную на ощупь шею.
Тем хуже для него. Не с тем человеком взялся в игры.

Попытка драки заводила еще сильнее. Савалоро не стал даже пытаться остановить размахивающие, как жернова мельницы, руки Саши – испуганный до невменяемости парень мог причинить ими точно такой же ущерб себе, какой он желал, по всей видимости, нанести ему, Савалоро. Отпустив горло парня, он, правда, пару раз отвел того и гляди грозившие выцарапать ему глаза ногти (откуда что взялось?). А, ощутив на своей щеке начинавший щипать порез, Савалоро решил не мелочиться. Выпустив волосы, он чуть ушел назад, сдвинувшись на кресле и, тут же совершил резкий бросок вперед, ударом в грудь, откидывая парня к боковой дверце. Ударился головой? Удачно вышло, будет знать.
Кажется, теперь зубы Саши выстукивали дробь не от холода, а от страха. Хотя Савалоро и понимал, что сам является причиной этого, сбавлять обороты он пока намерен не был. Потому что никакой уверенности у него не было, что парень до конца прочувствовал и раскаивается в своем хамстве. Тем более, что теперь появилась новая переменная в их уравнении. Похоть.
Кровь возбуждает его. Это Савалоро открыл давно. Правда у этого испуганного цыпленка было всего лишь несколько синяков пока, но ночь только началась, а, следовательно, веселье может длиться долго. Пока его жертва будет дышать.
В преддверии хорошей шутки, Савалоро мог себе позволить небывалую роскошь – поговорить с парнем. Все-таки они несколько часов мерили мили трассы под ливнем и, следовательно, могли считаться не совсем чужими. К тому же, иногда бывает полезно послушать и другую сторону. Вот, если станет вопить, тогда его придется заткнуть, а пока...
- Не убивать, говоришь? А, что такое? Боишься смерти? – Савалоро растягивал слова, в упор, глядя на Сашу, ощупывавшего свое горло не иначе, как на предмет целостности, - И, что ты готов сделать, чтобы остаться жить?
Это ни в коем случае была не сделка. Савалоро любил считать себя исследователем человеческих душ. Он наблюдал за поступками людей и, чем ниже и гаже были эти поступки, тем, казалось, большее удовольствие он находил в своих опытах.
Скинув пиджак, он отбросил его на заднее сидение. Теперь у парня не должно было остаться никаких сомнений – Савалоро действительно может оставить его труп остывать в этом безлюдном тупике. Оружие он больше не скрывал. Но и не бравировал им. Когда можно было обойтись без огнестрела, Савалоро всегда обходился. Он любил созерцать кровь на других, но отмывать ее от себя – нет. Тем более, здесь, в салоне машины. В этом замкнутом пространстве, если он тотчас же не выкинет труп на улицу, лужа натечет не меньше, чем до этого было воды. Второй потоп, кровяной, Савалоро пережить не желал. Он был параноидальным чистюлей, когда хотел.
- Может, ты желаешь еще выпить? Остался там коньяк, а? 
Напоить до беспамятства и, потом только совершить то, что кровавой пеленой уже застилало глаза – не выход, но отчего бы не попробовать? Все равно остановить его некому.
Иногда Савалоро задумывался, так ли, уж, он отличается от серийных маньяков, передачи про которых так любило выдавать в эфир телевидение и, поведение которых еще недавно он сам так рьяно осуждал? Казалось бы, ничем не отличается. Горькое и темное чувство, но если без насилия – никак, то он – умывает руки. И, обязательно закроет глаза этому мальчику. Он ненавидел, когда в памяти потом всплывали переполненные болью и ненавистью глаза его случайных жертв.
Протянув руку, он ухватился за футболку и, дернул на себя, заставляя Сашу заскользить на сидении, мокром от так и не высохшей его одежды. Савалоро берет в захват ледяные ладони парня и, резко крутанув его вокруг оси, заводят руки Саши за спину, разворачивая и его спиной к себе. Наклонившись к самому его уху, он шепчет:
- Так, что ты предпочтешь – помучиться или сейчас же совершить прыжок на небеса?
Разглядывая вблизи мелкие волосы, почти незаметные, на шее парня, Савалоро с удовольствием заметил, как начинаются проявляться следы его рук. Кроме того, на ум пришла и идея того, как можно использовать бутылку с коньяком. Буде не захочет он пить добровольно, вольем силой. Только немного не в то отверстие, через которое обычно спиртное поступает в организм.

Страх ощущался в воздухе, он был почти материален. Будь Савалоро чуть более впечатлительным, он бы сам испугался того, какие страсти высвободил, выпустил наружу, а еще оттого, что унять их теперь сможет лишь жертва. Кровь. Как в низкопробных триллерах о серийных маньяках, ибо на фильм ужасов тот фарс, что он показательно устроил в своей машине, не тянет. 
Савалоро перехватил оба запястья парня своей правой рукой, левую же руку он запустил под футболку Саши. Дрожь худого тела была ощутима и без соприкосновения с поверхностью его кожи, но так она действовала почти как сильнейший афродизиак. Савалоро вздрогнул, но в следующий момент рукой скользнул по груди парня и, с силой сжал его сосок, вырывая болезненный крик из уст, находящихся так близко, но отчего-то произносящий совсем не то, что хотелось услышать.
Страх и насилие – всегда ходят рука об руку. Не беда, если Саше что-то не нравится. Таковы правила игры. Нравиться здесь все должно только одному человеку и, этот человек он – Савалоро. Потому, что на его стороне сила.
Не то, чтобы он чувствовал свое превосходство и, от этого его распирала гордость. Нет, было бы чем гордиться – загнал парнишку, почти ребенка в угол и, издевается теперь. Савалоро давно отбросил все эти предрассудки вроде гордости, чести и тому подобных эпитетов, нужных лишь только для прикрытия неблаговидных поступков, которых иначе ничем объяснить не возможно. Он никогда не прикрывался ничем. Ему не нужны были щиты. Он давно уже не скрывал от себя:  все, что им движет в такие моменты – это животная похоть, не способность реализовать себя в иной ситуации.
Дрожащие губы парня обещают сделать все, что угодно и, Савалоро еще больнее сдавливает нежную кожу соска, чтобы до Саши как следует дошло – что именно ему предстоит испытать. Хотя, где-то на задворках мозга бьется мысль, что парню это не впервой. Путешествовать автостопом, гулять по обочинам скоростных трасс и, при этом жить в центре города – несколько не согласовывалось с понятиями Савалоро о «правильных мальчиках». То, что его пассажир проститутка и, скорее всего живет при каком-то борделе в Палермо, Савалоро уже не сомневался. А, раз так, ему не привыкать обслуживать клиента.
- Что ж, покажи, чему тебя научили на работе! – он с вызовом бросает эти слова парню, отталкивая его от себя и, сталкивая с плеч кобуру, пока Саша пытался развернуться к нему лицом, - А, чтобы ты не вздумал шутить со мной, я познакомлю тебя с третьим участником нашего междусобойчика. Знакомься, его зовут  Глок, - Савалоро демонстративно взводит курок пистолета и, резко взмахнув им, жестом приказывает Саше приблизиться к себе, - Он, видишь ли, восемнадцатый в своей семье, но убьет тебя с точно таким же успехом, как если бы был единственным.
Савалоро убежден, парень не самоубийца. Иначе бы не трясся так под его руками, словно осиновый лист на ветру. Давая ему ограниченную свободу, Савалоро все еще обдумывает, не прибегнуть ли к выпивке? Что ж, от этого вреда не будет.
- Ты трясешься? Тебе холодно?– насмешливо вопрошает он Сашу, - Так, поищи бутылку. Я хочу убедиться, что ты согреешься. Пей.
А, потом он все-таки выкинет тело на улицу. Пьяный, что с него взять? Мало ли кто надругался над в хлам упитым пареньком? Комар носа не подточит. Савалоро удовлетворенно хмыкнул. Что ж, наверное он мог похвастаться этим – даже в минуты, когда на него «накатывало», здравый смысл ему не изменял. Изобретательность, впрочем, тоже.

Наблюдая за тем, как парень вливает в себя выпивку, Савалоро мысленно порадовался, что бутылка  не большой емкости. Смотреть, как он давится, было не сказать, чтобы приятно. Скорее даже наоборот. Но, ведь он сам так захотел, правда? Савалоро никогда не шел на попятные. И, никогда не жалел тех, кто попадал под ареал его совсем не возвышенных страстей. Так или иначе, они того заслужили сами – надо было еще постараться, чтобы разбудить в нем столь темные желания, обычно бережно хранимые и, вырывавшиеся на свободу лишь посредством чужого крайне хамского к нему отношения. 
Этому – не повезло. Ну, да, будет теперь знать, с кем позволено шутить, а с кем – нет.
Однако, страх – это приправа, которою не следует чрезмерно много добавлять в блюдо, иначе есть риск испортить вкус так, что всякое употребление становится невозможным.
Савалоро забрал из рук Саши бутылку, на дне которой еще плескался коньяк. Пробка была утеряна, по всей видимости, потому емкость могла послужить источником дополнительного загрязнения салона, но теперь это уже было не столь важно – внутреннее состояние машины и так оставляло желать лучшего. Бутылка нашла свое убежище меж педалей, облокотясь о тормоз, а Савалоро устроил себе новое развлечение – наблюдать за постепенным всасыванием алкоголя в кровь парня. Это было познавательно с точки химических процессов, если утруждать себя мыслями о таких вещах в данный момент. И, все же существовал небольшой шанс, что организм отторгнет выпитое, однако Савалоро надеялся, что до этого не дойдет. Иначе, придется применять к нарушителю чистоты и порядка в его машине санкции. Причем, вряд ли они придутся по душе парню. В голове крутилось множество заманчивых вещей, с которыми Саше придется столкнуться. Банально трахнуть и отпустить – это не в правилах Савалоро.
-Блевать и терять сознание будешь в другом месте, - Савалоро рассматривал руку, которой Саша опирался на приборную панель – она казалась хрупкой до того, что можно было предположить, что кости переломятся, если до них дотронуться, - И трястись перестань, ты отвратителен. Как ты вообще находишь себе клиентов, ума не приложу? – Савалоро скривился в гримасе отвращения и, счел необходимым добавить: - Пока тебя никто убивать не собирается. Но, все зависит от твоего поведения, надеюсь, ты понимаешь это. Поэтому, советую не щемиться по углам. Или тебе нужны от меня гарантии относительной сохранности твоей шкуры?
Савалоро сомневался, что до Саши доходит все, что он говорил. Глаза парня были не стеклянными, но что-то вроде того. Это все от страха или сказывалось действие коньяка? Нет, видимо, с угрозами он все-таки переборщил.
Медленно наведя на парня пистолет, Савалоро затем плавным движением поднял его дулом вверх, направив  в потолок и, поставив пистолет на предохранитель, вынул обойму. Опустошенный Глок был отброшен на заднее сидение, поверх пиджака. Обойма машинальным жестом убирается в задний карман брюк. Видит ли Саша? Да, так ли это важно? Позволить себе миндальничать с ним, было непозволительной роскошью, да и с чего бы это? С кем?  С уличной проституткой?  Их в городе – как грязи, один от другого ничем не отличается и, этот – такой же.   
Пока Саша осмысливает, Савалоро снимает с себя жилет и, развязывает галстук. В том, что из него получатся отличные наручники или, в крайнем случае, кляп, он и не сомневается – уже не раз опробованное средство. А еще он давно думал опробовать секс, совмещенный с удушением партнера. Почему бы не поэкспериментировать с этим? Навряд ли биться в конвульсиях он будет более отвратительно, чем дрожать, поэтому эстетические чувства, если о таковых Савалоро вспомнит в тот момент, затронуты не будут.
- Раздевайся, – приказ не двусмысленный, Саша должен его понять, наверняка не первый раз слышит это слово, может быть, уже и условный рефлекс образовался, - Скажи мне, о чем ты сейчас думаешь?
Небольшая передышка не должна обмануть парня – Савалоро не собирался отпускать его, и, программа ночи была им примерно расписана. На Сашу у него были далеко идущие планы и, расслабляться тому будет в ближайшие несколько часов не судьба.
- И, посмей только сказать «не убивайте меня»!- последние слова Савалоро буквально пропищал, пародируя испуганный голос Саши.
Все-таки в машине было не много места для маневров. Это могло доставить определенные неудобства. Савалоро скидывает вещи с заднего сидения на пол и, уцепив за руку Сашу, направляет его на их бывшее место дислокации. Переместить пассажирское сидение в горизонтальное положение удается не сразу, поскольку одной рукой он продолжает цепко удерживать Сашу. Но когда ему удается, он подтаскивает жертву к себе, нависая над парнем.
- Не смей ныть! – Савалоро предполагал, что боль в сдавленной им руке была для Саши едва переносимой, но курорта и отдыха ему тут никто не обещал, Так, что ты делал на трассе, когда я тебя подобрал?
Отчего именно сейчас он вернулся к этому вопросу, Савалоро не мог сказать точно. Ему в принципе даже не важен был ответ, но он чувствовал, что сейчас парень не станет ему лгать.

Рука наотмашь встречается с щекой парня. Савалоро не зол, нет, но не в его правилах позволять так с собой разговаривать и, при этом оставлять наглеца без наказания.
Ему было совсем не жаль бесстыдно раскинувшегося пред ним парня. Весь его вид показывал, что Саше не впервой находиться в подобных обстоятельствах. Савалоро не был противником продажной любви, но откровенное бравирование своим телом сейчас ударило по его и без того напряженным нервам. Доставлять удовольствие – было не его ролью в отношениях. Саше достанется сегодня по полной от него.
Савалоро без слов, ухватывается за острые колени парня и, резко дернув на себя, заставляет сползти его по сидению, после чего также, особо не церемонясь, он переворачивает Сашу на живот, устраивая его в позу, общаться в которой с ним теперь будет много приятнее. А, если он еще и не станет дерзить – не по пьяни ли, часом? – вообще будет сказка. Молчаливые жертвы всегда более привлекали Савалоро. Он терпеть не мог криков – они его злили.
Но, он, разумеется, не носил с собой никаких любрикантов и прочих подобных средств, поэтому участь этого парня смягчать сегодня ничто не будет. Разумеется, он мог бы потрудиться и, выудить из портфеля, валяющегося сейчас на полу у заднего сидения машины, хотя бы крем для бритья…Но, зачем? Так совсем не будет интересно. Так никакого урока эта шлюшка не получит. А, в том, что он собирается преподать ему хороший урок того, что профессия, выбранная парнем, кроме приятных моментов с клиентами приносит еще и массу боли, Савалоро не сомневался. Наверное, он даже на крики закроет глаза. Как-никак он решил устроить себе отдых. Чья беда, что он предпочитает расслабляться именно таким образом?
Нет, совершенно никакой подготовки. Сам Савалоро был давно готов пользовать парня. Возможно, оттого, что у него давно никого не было, он возбудился почти мгновенно. Издевательства над безвольно отданным в его руки телом только еще больше распалили Савалоро. Он вгоняет член в плоть резко, с едва слышным полувыдохом-полухрипом.
Получай, шлюха!
Мысли путаны и, сумбурны, большинство их нецензурно и, они перемешиваются в голове Савалоро, вырывая его из реальности и, оставляя один на один с совершаемым им действом. Забыто, что он – в машине. Что, в центре города – и подавно. Сейчас ему ничто не важно, лишь вгонять в глубь ануса Саши член, с наслаждением чувствуя, как конвусильвно содрогается парень. Эта дрожи вызывает у него новые приступы похоти и, он начинает двигаться еще интенсивнее.
Савалоро одну руку держит на шее парня, пригибая его к сидению, второй вцепился в его талию, оставляя на коже красноватые следы, которые через пару дней перерастут в шикарный синяк. Он не стремится причинить как можно больше боли Саше, нет, он даже не стал его душить, хотя имел такую идею совсем недавно. В конце концов, оказывается, ему просто достаточно будет его трахнуть, в любой форме. Любим доступным способом. Даже к бутылке не станет прибегать – ей все равно, а сам он разрядку получит и так, притом нехилую, если судить по напряжению, которое сводит его сейчас с ума и, заставляет совершать безумства.
Несколько резких толчков и,  Савалоро изливается. Саша сразу оттолкнут в сторону, едва ли не к чемодану, в изножье заднего сидения. Савалоро тяжело приваливается к боковой двери машины и, рефлекторно протягивает руку к небольшой полке под приборной доской – за сигаретами.
- Что, тварь, думаешь, легко отделался?
Голос хриплый, неприязненный. Савалоро даже себе никогда не признается, насколько ему понравилось, что, уж, говорить о том, чтобы показать свое отношение к происходящему Саше. Он не ждет ответа. Он, можно сказать, разговаривает сам с собой, не занятый сейчас ничем, кроме своего мироощущения. Только когда не затушенная сигарета вплотную касается кожи лодыжки парня, Савалоро вспоминает об еще одном непосредственном участнике сцены.
- Ползи сюда! Не разучился сосать?
За что он наказывает парня, уже было не так и важно. Он его возбуждал. Своей ли жертвенностью, своей ли дурной грязнотой продажной вещи, о которой Савалоро мог лишь догадываться, он не знал. Идентифицировать свои эмоции и чувства он будет после. Сейчас – исключительно определенные действия.

Отредактировано Стефано Савалоро (2009-03-28 02:12:57)

Он бы дал все сто процентов, что с парнем так никто не обращался. Его все холили и лелеяли. Ему говорили комплименты, поили каким-нибудь дико дорогим мартини или, там, до блевоты приторными ликерами, без разницы, чем. Потом его укладывали на шелковые простыни кровати (непременно с балдахином), или на мягкий ворс ковра (непременно перед камином) и, шел процесс удовлетворения всех и вся , результате которого и клиент и, шлюха оставались довольными друг другом.
Нет, его никто не ломал. Не унижал и не указывал, его место.
Место. Собственно, оно, говорят, бывает только у собак. Но если человек опустился на ту ступень общества, что ниже уже некуда, если он поставил себя в один ряд с животными… Появляется ли у него место? Право на место? Если да, то кто дает ему это право? Какой закон закрепляет возможность падения столько низкого и, главное, возможность жить с этим?
А, он сам? Сам, Савалоро, разве он лучше? Он, теперь, когда кровавая пелена перестала застить взор, когда разум прояснился, разве он не видит, что перед ним раздавленный, но все же человек? Разве это он, Савалоро, тот закон, что определяет меру наказания за людские поступки? Он ли решает, как и кому жить и умереть? И, кто в таком случае, спрашивается, решает то же самое в отношении него?
Мысли Савалоро были путаны и обрывочны. Они никак не походили на мысли одного из тех самых удовлетворенных сексом клиентов, которые наверняка во множестве своем кружили вокруг Саши. Наверное, все потому, что изначально он не был клиентом. Он был… А, кем, собственно, он был? Обиженным и защищающим справедливость? Чушь. Меньше всего он казался обиженным и, слабее всего верил в то, что справедливость когда-либо вообще восторжествует на земле. Нет, он изначально был похотливым маньяком, у которого чесались руки и начиналась эрекция от одной мысли о том, как парень будет ползать в собственной крови, вымаливая пощаду и, подставляя свой тощий зад для совокупления. Да, именно так. Иным термином тут оперировать не приходилось.
Что ж, все получилось почти так, как он и хотел. Думать о том, когда впервые возникло у него такое желание и, как он дошел до такой жизни, Савалоро станет в другое время и, в более подходящем месте. Сейчас, главное закончить «общение» с парнем, не ударив в грязь лицом. Пусть что угодно, но лишь бы все закончилось.
Наблюдая, как Саша копошится у сидения  (не на его ли пиджаке? а, впрочем, насрать), Савалоро меньше всего на свете сейчас желал иметь что-то общее с этим типом. О том, что нынешнее состояние парня во многом зависело от него, Савалоро и не подумал проанализировать в уме. Там билась только одна мысль – убрать всю грязь из машины. И, прежде всего, ее источник.
- Убирайся.
Он извлек откуда-то из-под себя  ворох одежды, все еще сырой и, швырнул ее в парня, скулившего, привалясь  к задней дверце машины.  Одежда накрыла Сашу с головой, на короткое время скрыв нелицеприятное зрелище от взгляда Савалоро.
Это дало ему шанс оглядеться и оценить ущерб салону. Что ж, он давно собирался отогнать машину в чистку, теперь появилась серьезная причина.
Вот, только сперва надо избавиться от парня и, хорошенько выпить в каком-нибудь злачном баре. Савалоро забыл уже, когда к нему в гости наведывалась его в редких случаях друг, совесть. Нынешняя ее активность нуждалась в чем-то успокоительном. Причем, не только алкогольного, но и химического происхождения.