На сколько же жизнь бывает не справедлива. Однажды попасться по глупости своего сотоварища и теперь будешь вынужден сидеть в огромной стальной клетке несколько лет с отъявленными негодяями и убийцами. Да и вопрос о том выйдет ли Мигель отсюда когда-нибудь вообще, стоял на повестке ближайших пяти лет и был вопросом первостепенной важности. В большей степени этот вопрос зависел от того, кто будет его сосед по камере. Предугадать заранее не возможно, на это была воля случая. Как лотерейный билет – оторвал бумажку и либо тебе гран приз, либо большая проблема на время заключения. Но как ни странно этот вопрос Каррера сейчас не заботил вообще. Его больше всего беспокоила та компашка афроамерианцев, что обосновались на выступе самого верхнего уровня и дружно улюлюкивали на появление новичка. Глупые наседки не могут придумать себе занятие получше? Самое время сношать друг друга по углам. Уроды! – Довольно сильный толчок в плече и короткое - Стой! - заставили повиноваться. Вот оно пристанище на ближайшие пять лет. Стальная решетка отъехала в сторону, призывая свежеприбывшего окунуться в провонявшую плесенью камеру. Легкая заминка. Каррера будто и не думал двигаться с места. Мгновение рассматривая имеющийся интерьер он внезапно развернулся лицом к охране и с явственным негодованием в голосе молвил
- Это что ваш лучший номер? Где телевизор и окно с видом на море? Не ребята… так не пойдет… - вероятно, парень хотел еще что-то сказать, но не успел. Охранник буквально впихнул его в камеру, сопроводив действия нелицеприятными обращениями в адрес Мигеля. Решетка со стальным лязгом захлопнулась за спиной усмехающегося поведением охранников Каррера. Взгляд моментально уперся в спину разминающегося бугая. Судя по изрядно помятой одежде и свежим синякам и ссадинам, этот субъект коротает срок здесь не первые сутки
- Здорово приятель! – как можно дружественнее отозвался новичок… - Полагаю моя полка – нижняя!? – конечно спать на нижней не хотелось никому, даже Мигелю. Но в данном случае он был не в том положении, чтобы пытаться отстаивать свои права за место под люминесцентной лампой. Решительно сделав шаг к двухяруске, Мигел наконец избавил свои руки от стопки белья, которое ему вручили тут же как он оказался в стенах этого злачного места, положив его на край нижней полки…

Дружественностью в этой камере и не пахло. Впрочем, сам Мигель на большее и не рассчитывал. Но элементарное приветствие все же надеялся услышать, однако оно не прозвучало, и в камере довольно быстро повисла гнетущая тишина.
Остановившись у койки, Каррера по привычки принялся шарить по карманам в поиске сигарет или жвачки, чем можно было бы занять несколько минут бездонной бочки ничем не занятого времени. Он как раз углубился в размышления о том, что может стоит вступить в какую-нибудь тюремную группировку дабы спасти свой зад от возможных на него поползновений. Однако в тот же момент ему пришло на ум высказывание его давнего знакомого: «Нужно обязательно вступить в группировку националистов, тогда тебя будут иметь только они!» Мигель невольно улыбнулся. Так уж вышло, что свою честь он собирался сохранить в полной неприкосновенности.
Таки не найдя в своих карманах ровным счетом ничего, Мигель навалился плечом на край верхней полки и на миг прикрыл глаза. Сокамерник все так же молча направился к решетке, вероятно с твердым намерением оставить новичка наедине с самим собой. Только мертвый не заметил бы, что этот бугай был настроен по отношению к Каррера весьма агрессивно и лишний раз пересекаться ним совсем не хотелось, и была бы воля Мигеля он бы за километр обходи этого мужика. Но администрация распорядилась судьбой новобранца по своему усмотрению и хочешь не хочешь а придется жить с этим медведем фактически бок о бок. Боже мой, мне остается только надеется что он немой и безобидный.
Внезапный и довольно сильный толчок в спину сбил Мигеля с ног. Он как подкошенный рухнул на лежанку, при этом основательно приложившись виском о верхнюю койку. Массивная туша сокамерника незамедлительно придавила парня к кровати, так что ни то чтобы повернуться, дышать можно было с большим трудом.
Долгожданное приветствие бугая будто приговором повисло в воздухе. Мигель дернулся, тщетно пытаясь скинуть с себя наглеца, теперь  во всю его лапающего в самых интересных местах.
- Убери пакли, урод!!! – рявкнул Каррера, изворачиваясь с твердым намерением врезать локтем в бок нападавшему. Однако явственный дребезжащий звук дубинки о решетку, заставил Мигеля замереть, а нового знакомого ослабить хватку. Воспользовавшись моментом, Мигель сбросил с себя сокамерника, тут же вскакивая с кровати будто ошпаренный. Была бы его воля, он не задумываясь бы вломил медведю в челюсть, но оказаться в карцере с первого же дня пребывания в той тюрьме ему совсем не хотелось.
Сокамерник тут же вышел, оставив Мигеля наедине со своим гневом. Да, дождись ночки, я тебе все ребра пересчитаю, свинья! – Мигель был вполне уверен в своих силах, но вместе с тем, он и понятия не имел что ему делать дальше…

Первый день в тюрьме прошел для Мигеля очень познавательно. В камере он оставался не долго. Разложив свой скудный багаж, парень выбрался наружу. Отчасти, ему совсем не хотелось натыкаться на сокамерника, да и разведать обстановку было совсем не лишним. В бесконечном числе отъявленных ублюдков и негодяев, Каррера все же нашел зека достаточно хорошо знающего всю подноготную этого заведения, но при этом не входя в число всех тех быков, что привыкли показывать свою силу при каждом удобном случае.
Из весьма продолжительного разговора выяснилось, что познания относительно тюремного быта и нравов у Мигеля были чрезвычайно поверхностные. Нужно знать с кем садиться за стол в столовой и ходить в душ. Нужно быть всегда на чеку и никогда не говорить ничего лишнего опасаясь стукачей. Стукачом в свою очередь быть тоже довольно хлопотно, такие как правило не доживают до конца срока своего заключения. Сердобольный зек так же перечислил и указал всех тех заключенных к кому подходить не стоило вообще и всячески остерегаться прямых контактов. - Клетка превращает людей в животных и совладать со звериным нравом некоторых субъектов порой бывает совершенно не под силу. - К великому несчастью в число этих животных входил сокамерник Мигеля – Натаниель Эстакадо. Статья его звучала не слишком грозно, но то, что на его совести ни одна человеческая жизнь никто не сомневался. Зек же посоветовал Мигелю не переходить медведю дорогу, а лучше соглашаться с ним во всем и добровольно стать его сучкой, если тот этого пожелает. Каррера не только не воспринял совет Зека, но в весьма грубой форме послал сердешного в лес.
Оставив зека, Мигель вернулся в камеру. Ситуация обстояла так, что выбирать путь по которому идти Мигелю приходилось всего из двух вариантов – либо добровольно стать петухом либо отстаивать свою честь в драках. Второй вариант ему нравился больше, но в то же время он прекрасно понимал, что шансов у него чертовски мало. Он был с Эстакадо совсем в разных весовых категориях и отправить его в накаут ему могло помочь только чудо. Наверное, он только теперь оценил насколько незавидное у него положение, но и мирится он с ним не хотел.
Оставшийся вечер прошел для Мигеля без приключений. Его никто не трогал и не подходил ближе, чем на метр. Не уж то слух о том с кем сидит новичок настолько быстро разлетелась по тюрьме? Однако парень довольно часто ловил на себе пристальные взгляды заключенных – оценивающие, с животным блеском или агрессией. Скудный ужин, лицезрение потасовки в той же столовой и вечернее построение остались для Мигеля практически незамеченными. Он в действительности ждал ночи. Мысль о выходке Натаниэля его чертовски злила, но на этот раз парень был немного подготовлен к встрече. В столовой он незаметно стащил вилку, припрятав ее в рукаве тюремной рубашки. Это не составило для вора взломщика большого труда. Удалившись под шумок он таки умудрился не привлекать к себе внимание охранников
Когда сокамерник появился в дверях камеры, Мигель лежал на своей койке привалившись спиной к стене, с книгой руках. Тюремная библиотека не отличалась изобилием литературы, но Мигель таки умудрился отыскать книженцию подходящую на то, чтобы скоротать безумно длинные вечера. Появление Натаниэля никак не отразилось на Мигеле внешне, но внутри будто все перевернулось. Эстакадо даже не взглянул на парня и быстро скрылся за пределами видимости Каррера и затих на своей койке.
Вскоре погас свет. Парень отложил книгу в сторону и прислушался. Довольно громкое и размеренное сопения медведя свидетельствовало лишь о том, что мужчина заснул. Волнение постепенно отступало, а Мигель в свою очередь медленно и неотвратимо стал проваливаться в сон…

Отредактировано Мигель Каррера (2009-03-10 14:11:43)

Долгий переезд и слегка стрессовое стояние наложили свой отпечаток. Сон моментально накрыл новобранца с головой. Мигель сам не заметил, как заснул и заснул настолько крепко, что даже навязчивые шорохи и звуки за стенами камеры не способны были развеять это марево. Парень не стал раздеваться, он вообще не предполагал спать этой ночью и неустанно бдить, но организм до смешного быстро сдался гнетущей усталости.
Все заботы и переживания ушли на второй план. Душа Мигеля обрела невесомое и долгожданное спокойствие в пределах бессознательного. Сейчас не существовало этой замшелой тюрьмы и агрессивно-настроеного мужика с верхней полки и не слишком привлекательного приговора. Существовала только безбрежная пустота, дарящая спокойствие и умиротворение… но вместе с тем давящее, сжимающее легкие в уродливый комок чувство. Каррера задыхался. Он думал, что это все сон и несколько секунд расслабленное тело лишь вяло вздрагивало, от накатывающих спазмов сдавливающих глотку и легкие. Каждая мышца постепенно наливалась тяжестью, сводя конечности практически до судорог.
Осознание происходящего вспыхнуло в голове ярким росчерком молнии в сотую долю секунды. Кислород перекрывала грубая, пропахшая потом и сигаретным дымом подушка. Стоило ли сомневаться в том что именно сокамерник вздумал лтнять у Каррера драгоценный кислород. Мигель закричал, но звуки потерялись в перьевом комке. Парень забился, силясь высвободится и отомстить обидчику. Но руки Натана плотно прижимали подушку к лицу, не вывернуться не сбросить. А тяжелая туша медведя, навалившаяся сверху, преграждая любые поползновения и попытки высвободится. В глазах темнело, и на угольно черном фоне стали расплываться яркие бесформенные круги. Ногти парня судорожно царапали подушку, впивались в плечи и шею Эстакадо, оставляя на коже бурые борозды, ноги колотили по бетонному полу в попытке не то привлечь внимание не то попытаться сбросить нападавшего..
Внезапно Мигель вспомнил о вилке, которую припас в рукаве. Каррера тряхнул рукой и столовый прибор мягко скользнул ему в ладонь. Парень ударил не глядя, повинуясь интуиции. Слегка притупленные зубья вилки впились Натаниэлю в плече до самого основания. Потом еще и еще. Хватка сокамерника ослабла, он отскочил не то от боли не то от неожиданности, за что и поплатился. Молниеносный пинок в живот заставил медведя слегка усмирить свой пыл. Мигель скатился с кровати, кашляя и хрепя, продолжая судорожно сжимать в кулаке импровизированное средство защиты, готовый бить еще не раз, если потребуется.

Отредактировано Мигель Каррера (2009-03-10 23:48:02)

Уголовник отпрянул от Мигеля, наваливаясь на решетку согнувшись вдвое. Пинок был не сильным, но довольно ощутимым. Скатившись с койки, Каррера отполз к противоположной от решетки стене, намеренно увеличивая расстояние до противника. Парень не нападал. В некотором смысле он действительно не решался сразиться в рукопашную с Эстакадо, который был хоть и ниже самого Мигеля, но полезной массы тела в нем было намного больше. Парень сидел на полу, судорожно потирая ладонью грудную клетку и тяжело дыша. Редкие лучи золотистого света, отбрасываемые уличным прожектором плавно выплывали из-за спины Мигеля лишь на несколько секунд освещая фигуру соперника. В полумраке он казался еще больше, рваные тени предавали его лицу особый зловещий оттенок. На его слегка удивленном но довольном лице, явственно просачивалась нехорошая ухмылка.
- Да пошел ты! – хрипло огрызнулся Мигель на «похвалы» и замечания Натаниэля. Мужик явно бредил нетронутой задницей новобранца. То, что медведь просто так не отстанет было совершенно ясно и  даже выходка Мигеля, повлекшая за собой кровопролитие совсем не заставила мужлана отвалить, а даже напротив, раззадорила еще больше. С этим нужно было что-то делать, но, к сожалению, у Каррера в рукаве больше не было припасено никаких козырей. На стороне Эстакадо заочно стояла вся тюрьма, а Мигель бы один. Где-то на подсознательном уровне он понимал, что самого страшного не избежать, но признаваться себе в этом совсем не хотел.
- Пидор сраный… - со злостью в тоне проговорил новобранец, держась одной рукой о стену и поднимаясь на ноги – Че в одном месте зачесалось!? Только подойди ко мне ублюдок… - вряд ли словесные угрозы и оскорбления смогли бы заставить Натана расшевелить свою совесть и благоразумие, но попробовать стоило. Но следующая же выходка сокамерника не только подтвердила, что совесть у этого субъекта напрочь отсутствует, но и шансов на благоприятный исход у Мигеля нет. Эстакадо звал на помощь. Мигель мгновенно лишился дара речи и даже не заметил как выронил из ладони вилку. Та с противным лязгом упала на бетонный пол, но звук этот сполна перекрыл на удивление громкий вопль Натаниэля. Мужчина в голос орал о том, что это он, Мигель, которого только что чуть не придушили подушкой, напал на стодвадцатикиллограмового борова. Хосе (вероятно дежурный) моментально среагировал и в  то же мгновение на этаже и в камере зажегся свет, а снаружи раздался приближающийся топот охранников. Сокамерник же не двигался с места, прижимаясь спиной к решетке и неотрывно глядел на парня. Он оказался умнее, чем выглядел по началу. Он решил пойти другим путем, более долгим, но изощренным, решил указать, что все так или иначе подвластно ему – Натаниэлю, а Мигель в любом случае окажется в меньшинстве.
- Ах ты тварь! – парень будто обезумев бросился на Ната с кулаками. В этот момент он ненавидел сокамерника больше чем кого-либо на свете. Он был готов разорвать мужчину голыми руками и поглумиться над растерзанным трупом. Но ему не удалось нанести даже и двух ударов, ворвавшиеся в камеру бравые молодчики из отряда охраны тут же оттащили парня, осыпая его непрекращающимися ударами дубинок. Мигель орал как буйнопомешанный, но не от боли, а от злости клокочущей в нем равносильно раскаленной лаве и не находящей выхода из замкнутого пространства.
- Сволочи! Вы не того берете! – прорычал Каррера, когда удары прекратились и двое охранников подняли его с пола – Это он на меня напал! Да подождите… -  но его никто не хотел и слушать, факты были на лицо и глубокой ночью никто из работников этой тюрьмы не желал вникать в суть происходящего. Брыкающегося и орущего Мигеля выволокли из камеры, от всей души потчуя ударами дубинок и пинками.

Первое что бросилось в глаза новичку это непроглядная тьма. Она была повсюду и настолько густая, что невозможно было разглядеть насколько комната большая и что в ней вообще находится. Мигель мог лишь только чувствовать холодность пола и терпкий  кисловатый запах  писсуара. В памяти неясно стали всплывать обрывки воспоминаний. Эстакадо и его гнусные выходки, вилка, не первой свежести подушка, короткая драка, охранники, волочащие взбесившегося парня по вниз по лестницам и бесконечным коридорам. Мигель пытается сопротивляться. Вырывается, кажется, умудрился двинуть кому-то в челюсть, за что охранники здорово отделали его и оставили «отдыхать» здесь, в карцере. На языке явственный вкус крови, все тело ломит, мышцы нестерпимо болят, что даже больно шевелиться. Кажется, он был без сознания и в каком-то смысле парень этому даже рад. Оставалось надеется, что он провел в отключке большую часть свого заключения, которого в принципе не заслужил. Одно было ясно совершенно точно, срок пребывания здесь увеличился как минимум вдвое из-за этих никчемных «выяснении отношений» с охраной. В каком-то смысли работники этой тюрьмы тоже заключенные, с одной лишь разницей, что могут забрать свои манатки и уйти отсюда в любой момент. В них точно так же как и в заключенных бушует нерастраченная энергия. Зеки с лихвой выплескивают ее посредством секса, а охранники – избивая нерадивых заключенных при каждом удобном случае. Та троица, что притащила его сюда наверняка получила огромное удовольствие от процесса. В этом Каррера мог не сомневаться.
Может хоть теперь я стану менее привлекателен для того утырка в камере – подумал Мигель, как только стал более-менее соображать. Голова гудела и даже тишина и покой совершенно не способствовали улучшению состояния. Мигель много думал о насущем и чем больше он думал, тем сильнее болела голова и тем меньше ему хотелось возвращаться в клетку ко льву. По крайней мере, он отодвинул момент встречи с Натаном на несколько дней и подумывал было уже попробовать увеличить свое здесь заключение, тем более, учитывая нравы рабочего персонала, в этом не возникло бы большой проблемы. Однако к середине вторых суток он напрочь отмел эту идею поняв, что попросту свихнется здесь в одиночестве и полной тишине. Даже шаги за широкой стальной дверью казались тихими, почти крадущимися. Эти отдаленные звуки не раз за срок наказания будили в его воображении самые непривлекательные, а порой даже ужасные картины. Мигель просто не был готов к такому. Ему было невыносимо сидеть в общем клоповнике, а уж что говорить об глухой одиночке, куда редкие лучи полуденного солнца просачиваются лишь в щель между полом и дверью.
Время перестало иметь для него какие-то рамки, он потерялся в темноте и бесконечно текущих секундах. Каждая минута была для него равносильна часу, а сутки – недели. Чтобы как-то занять себя он бродил по комнате, от стены к стене, считал собственные шаги или пел. Обследовав на ощупь комнату, он обнаружил там кровать без матраса и ведро, очевидно служившее отходим местом. Раз в невероятно огромный промежуток времени ему приносили еду, а на вопрос, сколько мне еще тут тусоваться - молчали, вызывая в Мигеле приступы гнева или же отчаяния. Он мог кричать, колотить ногами в дверь или же поносить всю это «шарашкину контору» пытаясь привлечь к себе внимание, но за дверью все время было одинаково тихо. Дезориентация во времени заставила же его всерьез опасаться, как бы его тут вовсе не позабыли.
Но он даже и подозревать не мог, что о нем не только помнили все это время но и ждали с нетерпением, какое только могло зародится в душе закоренелого уголовника. Спустя океан времени дверь все же отварилась, давая беспрепятственно залить комнату желтоватым светом вечно мигающих ламп и заставить заключенного крепко зажмуриться. Сквозь щелки припухших век, Мигель сумел рассмотреть внезапно выросших по бокам охранников, которые быстро подхватив его под белы рученьки выволокли на свет божий не забывая при этом напоминать строптивцу ударами резиновых дубинок, о том как он должен себя вести.
Каррера совершенно не помнил, откуда его приволокли ранее, но когда длинные коридоры постепенно стали напоминать бесконечность, стало совершенно очевидно, что его ведут не в камеру и даже не в общий блок. Ага, ясно… сортиры буду чистить да? Или убирать дерьмо за больными в мед. отделении? Ну спасибо, начальству, удружили…. Е*ать, колотить!
Однако конечным пунктом были вовсе не сортиры и даже не мед. отделение. Судя по всему это была душевая. Еще издалека можно было различить шум воды разбивающейся о кафельный пол, заметную влажность в воздухе и пар валящий клубами из дверного проема наружу. Мигель даже не успел подумать о том, зачем его сюда приволокли, как тут же был опрокинут на пол ударом дубинки под колено и сильным толчком в спину. Он рухнул как подкошенный на какой-то выступ, очевидно служивший бортиком и разделяющий одну кабинку от другой. Парень с шумом выдохнул стон, пересчитывая искрящиеся звезды в глазах от нарастающей боли. Фонтан непередаваемых по своей полноте ощущений украсила струя горячей воды ударившая парню в спину. Он заметался и заорал, пытался подняться, но скованные сзади руки только усложняли задачу. Вода хлестала из неисправного душа, постоянно меняясь с теплой на горячую и наоборот. Это послужило не слабой встряской не только для организма но и для сознания новобранца. Будто бы семь кругов ада обрушились разом на голову Каррера и это был лишь только третий. К тому времени как некто все же соизволил отвести струю в сторону, Мигель промок насквозь, одежда неприятно прилипала к коже, которая в свою очередь раскраснелась  и зудела после через чур горячего душа. Но даже все это было ничто по сравнению с эмоциями взорвавшимися вулканом, как только до слуха Каррера донесся низкий, грубоватый и до боли знакомый голос.
Дьявол тебя разбери! Скажите, что мне это почудилось? – Тяжело дыша Мигель приподнялся и навалился спиной на кафельную стену. Помещение тонуло в густом сероватом паре и сквозь него неясно могли лишь просачиваться несколько рослых фигур одна из которых покинула ранее насиженное место и двинулась в сторону Мигеля. К великому несчастью Каррера ничего не показалось. Он не мог поверить своим глазам, улицезрев перед собой теперь уже совершенно ненавистную физиономию сокамерника. Положение Мигеля с каждой минутой проведенной в этих стенах было все более затруднительным. Но чувствуя под подбородком носок ботинка и глядя в эти светлые, но полные похоти и удовлетворения от происходящего глаза испанца, Мигель понимал, что просто так не сдастся, как и то что по видимому закончит сегодняшний день в лечебке или же, не приведи господи, в морге.
Резко мотнув головой в сторону новобранец избавил себя от давления ботинка
- Водичка так себе… слишком холодная! А свое желание можешь засунуть себе глубоко в задницу, уверен тебе понравится, е*лан вонючий! – прорычал парен и на удивление для самого себя, быстро сгруппировавшись, лягнул сокамерника по лодыжке и вскочил на ноги, чуть не навернувшись на все тот же злосчастный бортик. Он намеревался драться, но прекрасно понимал, что со связанными руками шансы на благоприятный для него исход равны примерно нулю.

Отредактировано Мигель Каррера (2009-03-16 23:20:24)

Когда ситуация настолько сложны и нелепа, что не можешь поверить в происходящее, да даже и не хочешь этого делать в силу собственных убеждений и не пробивного характера, что порой делаешь совершенно бесполезные поступки которые только все усложняют. Не ясно каким чудом Мигелю удалось подняться. И что дальше? Руки скованы за спиной и, не смотря на довольно длинную цепь между браслетами наручников, перекинуть руки вперед не представляется возможным и это во многом делает Каррера уязвимым и фактически беспомощным. В глубине души парень понимал, что сейчас у него нет шансов, Эстакадо отымет его во все щели не моргнув и глазом а за ним и эти два бугая стоящих теперь в сторонке, смирно, не вмешиваясь в происходящее. Логичным и несомненно правильным было бы просто сдаться, признать свою слабость и покорно подставить задницу, но какая-то глупая особенность характера, черта не позволяющая мыслить здраво и рассудительно вторит обратное и Мигель, повинуясь ей, упорно стоит на своем – неприступный и до омерзения гордый. Гордость правит мирами, но с тем же успехом открывает с непринужденной легкость врата к чертогам ада.
Один резкий удар широкого и крепкого кулака в живот моментально сбил спесь с возмущенного жеребца, которого в сотую доли секунды скрутило со страшной силой и сбило с ног. Он отлетел к стене и ударившись о нее спиной рухнул на пол издав короткий глухой стон. Эстакадо не став дожидаться, когда парень очухается, обхватил своей ручищей горло Мигеля и стал медленно поднимать его над полом а затем, продемонстрировав свою не дюжую силу, поднял того над собой и отшвырнул в сторону будто мешок с картошкой.
Мигель пролетел добрую половину душевой и упал неподалеку от раковин, издав короткий вскрик. Он приземлился аккурат на завернутое за спину плече и от удара сустав выскочил из предплечья, разрывая связки. Каррера оскалился и закричал численно припоминая все проклятия которые ему были только известны и осыпая ими голову обидчика. Удар был в значительной степени ощутим для всего организма. Мигель ничего не видел перед собой, из-за россыпи звезд перед глазами, он мог лишь ощущать только непереносимую злость и боль практически во всем теле.
Черт, этот громила еще сильнее, чем я думал… Тебя тут что стероидами кормили, а? – Поджав ноги он попробовал встать, но был тут же опрокинут толчком босой ступни на спину. Натан возвышался над парнем непреодолимой горой каменных мышц и мускулов. Напряженное, с неуловимыми чертами лютого зверя лицо не выражало ничего. Ничего хорошего и в первую очередь для Мигеля. Животная похоть бурлила и плескалась внутри Натана как гейзер, его неуемное желание относительно молодого, еще чистого и нетронутого как девственный лес тела, было на лицо. Даже через плотную ткань комбинезона было заметно насколько сильно Эстакадо возбужден и Мигель бы соврал если бы сказал что сия картина не нагоняет на него ужас. Ситуация была и в самом деле безвыходной а признаваться себе в этом было по прежнему горько и невыносимо обидно, что как не пытаешься, а сделать ничего не можешь.
Помирать так с музыкой! – Кряхтя, свернувшись в три погибели Мигель отполз на пару шагов от медведя, приподнялся на одно колено, проглатывая стоны от боли разливающейся волнами от плеча и по всему тело. Его слегка покачивало. Наверное, лучше было бы лежать, но он упорно вставал снова, не желая припадать к ногам какого-то там зека. Внезапно он рассмеялся. Ему и правда было смешно, глядя на себя со стороны и на ситуацию в целом
- К чему весь этот маскарад? Боишься, что я тебя еще чем-нибудь пырну? Позвал на подмогу подружек? – снова короткий смешок. Мигель чуть отклонился в сторону, чтобы заглянуть за массивное тело мужчины и поймать в поле зрение двух, пока прохлаждающихся охранников – Эй девочки, а босс ваш знает чем вы занимаетесь в рабочее время? Или это у вас в обязанности входит? А… понимаю, начальник ежедневно во все дыры имеет, так надо на ком-то злость свою срывать. Да, базара ноль… - еще раз усмехнувшись и пожав плечами, Мигель таки встал на ноги с горем пополам и взглянул в лицо сокамернику
- Ну что … угребище!!!… развяжи мне руки, тогда пообнимаемся! – наверное, сейчас Мигель больше всего хотел, чтобы его отделали до полусмерти, тогда он может быть ничего и не отразит и возможно даже не вспомнит. Он внезапно сорвался с места и согнувшись пополам понеесся на встречу противнику, намереваясь протаранить его бычью тушку головой...

Отредактировано Мигель Каррера (2009-03-19 22:34:37)

Не смотря на то, что Мигель метил в живот борову, он не угадал в нужное место. Эстакадо с невозмутимым спокойствием «пропустил» новобранца вперед, подавшись чуть в сторону. Каррера совершенно не ожидал такого поворота событий. Еще немного и он бы впекался лбом в противоположную стену не успев затормозить на скользком от воды полу, но был благополучно остановлен Эстакадо, аки взбесившегося мерина за узду… а точнее за цепочку наручников. Мигель вскрикнул. И без того поврежденное плече готово было в буквальном смысле взорваться, а от невообразимого букета болевых ощущений на несколько мгновений темнело в глазах. Как выяснилось, дразнить медведя было не такой уж и хорошей идеей. Не удержавшись на ногах и затанцевав на скользком полу, Мигель чуть было не грохнулся на задницу, но этот полет был успешно предотвращен Натаниэлем, вовремя подхватившем парня под живот. Забота? Грубая расчетливость! Наблюдавшие все это время за действиями сокамерников со стороны охранники сорвались с места, будто бы гончие заслышав издали жалобный скулеж подстреленного волчонка. Трое здоровых мужиков облепили парня со всех сторон, бессовестно лапая нетронутое мужскими ласками тело и отпуская в адрес  Мигеля гнусные шутки. Шутки ли?
- Вряд ли я хоть что-нибудь почувствую от ваших стручков – сквозь зубы прошипел Мигель впиваясь ненавистным взглядом в лицо ублюдка, что теперь держал его лицо в своих цепких уродливых пальцах, давая на скулы так сильно будто намеревался раскрошить челюсти в крахмал. Каррера взвыл от боли, невольно разжимая челюсти и пропуская в свой рот изворотливый язык охранника. Боже, даже от закоренелого зека пахло приятнее, чем от этого мужика, гордо носившего форму охраны исправительного учреждения. Между тем второй ловко расправлялся с одеждой парня, посредством ножа или заточки превращая ее в лохмотья, которые осыпались к ногам кучей рваного тряпья. Мигель до сего момента не верил в происходящее, но явственный запах сигаретного дыма и вкус застоялой пепельницы во рту вторили обратное. Наверное, боль на минуту усыпила сознательность и Мигель в этот момент почти смирился со своей участью, но следующая мысль заставила его продолжать свои безуспешные попытки спастись. Одна ночь ничего не значит… но как только сокамерник и охранники выйдут отсюда вся тюрьма узнает о том что Каррера «дырявый», петух и опущенец которого выдрали в душевой как подзаборную шлюху и тогда… тогда все кому не лень будут трахать его сколько вздумается, а его место будет уже определено на ближайшие пять лет – у параши или под шконкой, в разряде неприкасаемых. И оттуда уже не возвращаются.
- Пошли прочь, козлы! Сволочи… - Он мотнул головой, пытаясь, высвободится из пальцев надзирателя и что есть мочи закричал и забился в объятиях Эстакадо, отталкивая от себя босыми ногами оголодавших до секса мужиков.

Не смотря на то, как Мигель брыкался и верещал, Эстакадо удалось удержать его в своих объятиях, будто бы он не двухметрового детину пытался удержать, а шаловливого котенка. Удачный пинок в челюсть «пепельницы» только лишь разозлил молодчика, но не настолько, чтобы тот, слетев с катушек, превратил тело Мигеля в фарш. Одного короткого удара в живот хватило, чтобы усмирить Каррера, заставить замолчать и согнуться в три погибели. В душевой как-то сразу кончился воздух, парень захрипел с шумом вдыхая и выдыхая и без того тяжелый и горячий кислород, тихо застонал. Наверное, впервые в жизни он не знал что делать. Сдаваться было не в его правилах, сопротивляться…. теперь было уже совершенно очевидно что это бесполезно. Он с одним Эстакадо то справиться не может, не то что со всеми тремя…
Сволочь… как ты посмел втянуть меня в это? Видит бог, однажды я тебе глотку перегрызу… Закончить свои размышления ему не дал сокамерник, схватив его за волосы и резко потянув на себя так что позвонки захрустели, принуждая выгибаться под совершенно немыслимым углом. Парень заметил, что невольно вжимается промежностью в пах медведю, где под джинсовой тканью тюремной робы пульсирует от возбуждения и сочащийся мужским соком елдак. Почти в ужасе от понимания этого, Мигель дернулся в сторону, но тем самым еще больше раззадорил мужика невзначай потеревшись о плоть ягодицами. В тот же миг зубы озверевшего зека впились в шею Мигеля, надкусывая плоть и оставляя наливающийся кровью отпечаток. Парень взвыл от боли и задергался, но все попытки избавиться от столь непередаваемых ощущений быстро сошли на нет. Любое движение, даже самое ничтожное, отдавалось адской болью в выбитом плече терпеть которую с каждой минутой было все сложнее. А Эстакадо все продолжал смаковать новобранца, осыпаю искусанное плече все новыми и новыми «поцелуями»
- Хватит… прекрати, ублюдок! Да что ж вы делаете, сволочи!? – Попытка призвать к совести потерпела крах, никто не обратил внимания на возгласы попавшего в сети щенка. Тут же появился третий охранник, с неприятно доброжелательной улыбкой на лице. Учитывая ситуацию, она не предвещала ничего хорошего. Так и вышло. Только лишь поравнявшись с плененным Мигелем он с ловкостью проктолога втолкнул два пальца в задницу Мигелю. Мышцы невольно сжались, стараясь вытолкнуть непрошенных гостей. Но насильник был неумолим. Парень взвыл от боли и досады и вновь забился в объятиях Эстакадо.
- Нет… хватит… - вряд ли ему сейчас могла бы придти мысль о том что этот человек сейчас оказывает ему услугу…

Пару лет назад, Мигель со своими дружками по пьяни принудили к сексу одну мало знакомую им белокурую девочку. К тому моменту как свора похотливых жеребцов добралась до ее юного тела она была уже полный неадекват. С одной стороны вроде бы как сама виновата, а с другой… Мигель-сотоварищи намеренно ее споили, дабы не сильно париться, уговаривая ее на близость. Она оказалось девственницей и после того случая ни Мигель ни его друзья не видели ее. Говорят она уехала из города и никто из той компании не сомневался что причиной этому стала та незатейливая попойка. На тот момент никого не трогали чувства этой девушки, но вот именно сейчас Мигель вспомнил о том случае. Он бы никогда не подумал, что эта история хоть когда-нибудь еще всплывет в его памяти, а сейчас он был уверен на 100%, что расплачивается именно за тот случай. Ощущая несколько твердых и длинных пальцев в своей заднице, поворачивающихся из стороны в сторону, разрабатывая для дальнейших ласк тугое кольцо анального отверстия, Мигель стал невольно сравнивать себя с той белокурой девочкой, чье имя он даже и не вспомнит сейчас. Пожалуй, ему в первые в жизни стало по настоящему стыдно, то ли за совершенный проступок, то ли находясь в такой пикантной ситуации, совершенно голым, раздавленным и униженным. А добродушный, отдающий теплотой весеннего солнца голос ненавистного ему сокамерника лишь подливал масла в огонь.
- Не больно!!! Да что ты об этом знаешь?... – далее Мигель разразился длинным матерным монологом, припоминая на ходу все ругательства, которые когда-либо знал или слышал или только что придумал. Собравшаяся компания насильников из вышеупомянутой тирады узнала о себе очень много нового, а так же о своих родителях, детях, а также детях их детей и так далее. Словесный понос шел нескончаемым потоком из скривившегося в гримасе гнева влажного от воды и слюны рта. Парень забился в крепких руках Натаниэля вдвое сильнее, ощутив на коже прикосновения уже обнаженной широкой груди и влажного от смазки внушительных размеров члена зека. Грудь сдавил неподдельный страх неизбежности, банальный страх за свое здоровье и остатки гордости которой Мигель рисковал лишиться окончательно. А то, что сокамерник упорно пытался сгладить острые края словом или делом и расположить Мигеля к ситуации, выводило его из себя. Он не просил чтобы ему дрочили, гладили или целовали. Наверное, он в действительности боялся слов Эстакадо, боялся, что ему понравится…
Череда мата вдруг сменилась каким-то утробным рычанием из-за плотно сжатых зубов. Натаниэль, достаточно подразнив себя и гордость Каррера, незатейливыми движениями удобно расположившегося члена между половинок еще девственного зада парня, стал проталкивать ему в задницу свой внушительных размеров елдак. Мышцы и без того напряженного колечка, судорожно сжались, стараясь вытолкнуть незваного гостя, но Нат был неумолим. Теперь же Мигеля било крупной дрожью от скопившегося в теле напряжения. Колени дрожали, а ноги предательски подкашивались. Что там говорить, та поза, в которую его принудили встать, была крайне неудобна, но едва ли и в этой комнате кого-то заботило удобство Мигеля. Для полного антуража с видом профессионалов и не без причинения боли, на Каррера была надета узда, плотно обхватывающая крепкими ремнями его голову и не дающая посредством каучукового кольца закрыть рот. Не смотря на то, что сам Мигель с этим устройством столкнулся впервые, ему хватило и пары секунд чтобы догадаться для чего это предназначено. Плюс ко всему, таким образом его лишили возможности говорить, кричать и изливать твой гнев на головы обидчиков. Теперь он мог лишь глухо стонать, проглатывая боль от рвущегося в анус члена. А широко открытый доступный рот так же не долго пустовал. Не отличающийся особыми габаритами член «пепельницы» быстро разместился во влажной от переизбытка слюны полости, проскальзывая глубоко внутрь, так что Мигель внезапно уткнулся носом в пахнущий кислым лобок охранника. Глотка моментально сжалась, дразня рвотные рефлексы. Парень закашлялся, мотнул головой в сторону, спасаясь от удушья и тошнотворного вкуса. Изо рта закапала вязкая субстанция - смесь слюны, мокроты и желчи. Будь у  него в желудке хоть что-нибудь, он наверняка бы все тут заблевал. Не в силах ничего сказать или даже сглотнуть, Мигель отчаянно замотал головой, будто прося о снисхождении.

Отредактировано Мигель Каррера (2009-04-23 14:52:44)

Все происходило как в страшном сне. Люди, эта комната, звуки, ощущения  и запахи казались какими-то нереальными. Все это было даже сложно представить, хоть раз задуматься о такой возможности, не то что испытать. В душевой было очень жарко и душно, кружилась голова. Тяжелый влажный воздух, с трудом пробиваясь через забитую гортань, наполнял легкие расплавленным свинцом. Мигель даже не сразу понял, что включилась камера, пока троицу не захватил в свои золотистые сети, теплый поток света. Камера? Зачем? В голове парня заструились сложные комбинации мыслей и окончательных вариантов первопричин. Ответов было много и ни с одним из них Мигель не хотел мирится, но вряд ли у  него был хотя бы один шанс на избавление.
Мысленный процесс уложился всего в несколько секунд, потом же парню просто пришлось снова обратить внимание на ощущения которые его заставляли испытывать снова и снова. Повинуясь просьбе «оператора» Натаниэль развернул Каррера к объективу. Его ствол вошел до основания и замер в кишке свыкаясь с неимоверной теснотой. Парень коротко охнул, подавив рвущийся из глотки стон. Мышцы некогда девственного очка были натянуты до предела. Мигелю казалось, что анус вот-вот треснет по швам. Он понимал, что ему действительно стоит расслабится для своего же блага, но как он не старался у него не получалось. Боль от выбитого плеча, рвотные позывы от толкающегося в глотку члена охранника и нестерпимая боль в заднице сковывали все тело практически болезненными судорогами. Если бы хоть кому-нибудь здесь было дело новобранца, если бы хоть кто-нибудь догадался здесь сменить позу или вообще уйти их жизни Мигеля навсегда, было бы гораздо лучше. Как выяснилось ангелоподобному охраннику все же было не все равно. Он то и дело сдерживал словами своих подельников, которые в порыве необузданной животной похоти готовы были разорвать жертву в клочья, дабы утолить свой голод по свежему мяску. В этом плане Мигель бы признателен мужчине, но эта капля меда вряд ли могла изменить отношение парня к нему и к этой компании насильников в целом.
Установив и настроив камеру, Ангел скрылся из поля зрения, поднырнув под раскоряченное тело Мигеля, которое неустанно продолжало сопротивляться и вместе с тем стоически терпеть. Внезапно грубая хватка Натана, сменилась практически ласковыми прикосновениями руки охранника. Чуткие и мягкие пальцы, стали перекатывать и осторожно сминать яички, щекотать мошонку и вялый член. К своему удивлению и стыду, манипуляции Ангела не остались незамеченными для новобранца. Низ живота неумолимо стало наполнять тепло, член медленно, но неотвратимо стал крепнуть в умелых руках охранника. Мигель даже смог немного расслабится и  толкнувшийся вновь член Натаниэля скользнул внутрь намного легче. Лицо Мигеля раскрасил стыдливый румянец. Он не хотел бы, чтобы насильники думали что ему это все действительно нравится. Но как же быть с телом, которое вторит обратное? Каррера задыхался от безысходности и невероятно противоречивых чувств. Но чем дольше продолжались ласки охранника, тем туманнее представала перед Мигелем ситуация а мысли предательски путались в голове, сбивая и без того поставленного в тупик Мигеля с толку…

Собственное возбуждение слегка притупило боль в заднем проходе, но с новой силой разожгло чувство стыда и страха. Пожалуй, уже этого хватало неподготовленному Мигелю, чтобы потерять рассудок, сгорая от стыда и унижения. А что же будет дальше? Только одному богу было известно, что может взбрести в голову этим похотливым самцам. Теперь он даже и думать боялся ибо огонек надежды, доселе трепыхавшийся в душе, неумолимо гас, сопротивляться уже не было возможности да и силы покидали измученное голодом и побоями тело. Присущая ему строптивость теперь отпечатывалась только лишь на его лице, выражающее полное неудовольствие и призрение к собравшимся. Если даже Эстакадо и представал в его глазах как вожак, то эти двое охранников не более чем глупыми наседками вздумавшие отхватить кусочек от чужого мяска. Даже Ангелок, что в поте лица старался облегчить Мигелю жизнь или же по садистски-ласково ее усложнить, не поднимался в его глазах выше статуса таракана или опарыша. Но черт возьми этот таракан ласкал промежность не хуже любой девки, в этом ему стоило отдать должное. Неспешные и ласковые прикосновения умелых пальцев к самым чувствительным местам и непроизвольная ласка мягкий волос о практически впалый живот делали свое дело. Невероятно приятные ощущения накрывали его с головой. Он старался сопротивляться им, но все было без толку. Даже размеренно трахающие рот и зад члены не могли омрачить этих чувств, хотя не исключено что так же вносили свою лепту, давая повод для новых издевательских шуточек, на которые к сожалению парень не мог даже ответить. Он пытался, но комнату наполняло только лишь недовольное булькающее мычание и кашель. Было чертовски обидно и даже не за слова произносимые Эстакадо, а то как он это говорит, смакуя каждую гадкую фразу, смеясь и осыпая при этом выставленные ягодицы вора смачными шлепками.
Как ни странно глотка быстро привыкла к инородному предмету, вероятно, потому что он не был слишком большим, а фантазия охранника ограничивалась лишь возвратно-поступательными движениями, настолько однообразными, что впору заснуть. Мигель не собирался же, беспрекословно подчинившись, доставить охраннику неописуемое удовольствие. Он вырывался и отводил голову в сторону, прятал доступный рот отворачиваясь и опуская голову к низу. Хоть какая-то возможность отдохнуть и не вдыхать этот отвратительный запах застоявшейся мочи.
С тем, что творилось сзади было гораздо сложнее. Боль хоть и притупилась, но не утихала. Нарастающий темп снующего в заднице ослиного хрена, заставлял выть в голос и рваться прочь. Но ладони, крепко сжимающие ягодицы не пускали, не давали ступить и шагу.
«Пепельница» быстро вышел из игры, кончив Мигелю в глотку и «отпросившись» покурить. Боже, как противно. Вязкое семя налипло на десны и язык, медленно собираясь в уголках губ и смешиваясь со слюной, стекало по подбородку на пол. Каррера истово кашлял, старался сплюнуть, но проклятое кольцо не давало даже на дюйм сомкнуть челюсти. Между тем, в очередной раз сострив Эстакадо ухватился за сбрую и потянул голову Мигеля назад, заставляя выгибаться по невероятным углом до треска в позвонках. Ремни опасно натянулись и немилосердно врезались в кожу, грозясь порвать ее в уголках губ. Мигель бы вне себя от такого обращения. Можно было бы и по ласковее! Но ласково Натан не хотел. Его пальцы быстр забрались в рот, собирая выделения и слюну, затем спустились ниже, чтобы с силой выкрутить потемневший и набухший сосок Мигеля. Парень взбрыкнул и завизжал. Он было почти смирился с ситуацией, но взрыв боли и колкие замечания в его адрес, заставил его вернуться на землю Новый укус положил конец терпению Каррера. Он со всей силы наступил пяткой на пальцы Эстакадо, тем самым еще и совершенно случайно заехал коленом по лицу ублажающего его яйца охранника. Не дожидаясь реакции он метнулся вперед, срываясь с импровизированного крючка…