--------> Закрытый дворик

Каждое лето они ездили с родителями в Анапу. Оказавшись после пожара в детском доме, Олег часто вспоминал эти поездки, и до сих пор память иногда услужливо подбрасывала к месту и не к месту воспоминания о недолгих родительских отпусках. Вот как сейчас, когда они с Франческо покинули закрытый дворик и вышли в сад, совсем иной, чем Журавлев видел на южном советском курорте почти тридцать лет назад, но такой похожий, что против воли сердце иногда начинало щемить.
Санаторий стоял на высоком холме, и от самого входа к морю вела длинная и крутая каменная лестница, то ли сделанная под старину, то ли действительно настолько древняя, что спускаясь нужно было внимательно смотреть под ноги, чтобы не кувырнуться с нее, зацепившись за очередную взбрыкнувшую каменную плиту. По сторонам на склоне холма бурно цвел южный сад, удивительно сочетавший в себе самые разные деревья от пальм до туи и разросшийся так нахально, что узкая лестница была практически на всем своем протяжении скрыта под пышными кронами, а потому там всегда царила приятная прохлада.
У родителей на спуск уходило всегда минут десять, еще больше на подъем (при этом они перекидывались ворчливыми замечаниями о том, что за лестницей никто не следит), но сам Олег преодолевал ступени с невероятной скоростью. Во многом такой скорости, наверное, способствовал лоток мороженого, стоявший у подножия холма, а может – голубые глаза Анютки, девочки из соседнего корпуса, с которой они бегали наперегонки, не обращая внимания на обеспокоенные замечания родителей.
Ему было тогда всего одиннадцать, он очень любил бегать наперегонки, сливочный пломбир и голубые Анютины глазки.

Неожиданно для самого себя ударившись в воспоминания, Журавлев подзавис и некоторое время шел молча, держа руки в карманах брюк и глядя куда-то вперед и вниз, будто бы ожидая, даже против воли, что сейчас тропинка оборвется и под ногами окажутся те самые каменные ступени. Интересно, санаторий еще жив? И, может, даже где-то в Ростове живет себе та самая голубоглазая Анютка, замужем, двое детей… Олег много бы, наверное, отдал, чтобы узнать.
Жизнь еще ни разу не дала ему возможности заглянуть в прошлое, но он никогда и не пытался. Пер вперед, потому что сначала оглядываться было больно, а потом не на что.
- Я собрался Маркизу вязать, - ни с того ни с сего брякнул он наконец, поворачивая голову к Франческо. Давно надо было что-то сказать, тогда не полезли бы в голову эти дурные упаднические настроения. – Хочешь щенка?

Услышав простой, в сущности совершенно неважный вопрос, Франческо вдруг остановился, и Журавлев мысленно усмехнулся его замешательству, медленно и с удовольствием разглядывая фигуру дона в свете неяркого фонаря. Канторини постепенно терял свой совершенный образ властного и деспотичного крестного отца, превращаясь обратно в старого и очень близкого друга, - одна за одной разглаживались легкие морщинки на лбу, хищный взгляд терял агрессивность, становясь цепким и задорным, как у двадцатилетнего авантюриста... и чем если не очередной авантюрой был этот едва заметный кивок в сторону и неторопливые шаги в самую гущу буйно расросшихся экзотических цветов?
Улыбка на губах консильери стала шире, когда он вслед за Франческо ступил под тень раскидистых кедровых ветвей, скрываясь не только от взглядов охраны, которая изредка патрулировала сад, но и от внимательных объективов камер слежения. Промелькнула невнятная мысль о том, что хорошо бы и здесь поставить камеры, ведь вряд ли шпионы и диверсанты пойдут торжественным маршем по освещенным тропинкам сада. Но… лишить себя этого островка уединения?
- Я скучал, - мужчина взглядом проследил за почти ласковым прикосновением к ремню своей кобуры и повелся вслед за движением руки, сокращая расстояние между собой и Франческо до критического минимума, упираясь локтем в широкий ствол дерева. Здесь было очень темно и тихо, только вдалеке слышался плеск волн о камни пристани, какие-то разговоры рабочих, разгружавших прибывшее десять минут назад судно с ПЗРК, и этот неясный шумовой фон в сочетании с пением цикад и шорохом едва колышущейся от легкого ветра листвы создавал почти хрестоматийную романтику южной ночи.
Сейчас больше не нужно было держать марку, следить за речью и оглядываться по сторонам, чтобы сохранить лицо. Во влажной и душной темноте сада условности не имели значения, "дон", "консильери", "субординация" - все это осталось там, на ухоженной аллее в свете изящных фонариков, в четырех стенах роскошного закрытого дворика, в просторной гостиной особняка среди других советников и прислуги. А сейчас под пышной кроной столетнего кедра стояли просто двое мужчин, которых долгие годы связывало нечто большее, чем деловые, партнерские и служебные отношения, и которым не нужно было скрывать друг от друга очевидные им обоим вещи.
"Я беспокоился за тебя..." - взглядом, которого не разглядеть в полумгле, но которого Канторини не может не чувствовать.
Олег освободил вторую руку из кармана брюк и провел ею вдоль колючей щеки Франческо на шею, забираясь кончиками пальцев на загривок, под воротник расстегнутой рубашки. Горячая кожа итальянца в обход всех мыслимых и немыслимых законов физики и биологии плавила сразу мозг, и Журавлев жарко глубоко выдохнул, наконец позволяя своим губам утолить томившую их жажду и накрывая рот дона глубоким, чувственным, но неторопливым поцелуем.

«Нет, погоди, слишком скоро…»
Почти отчаянно, мысль не успевает за происходящим. Олегу слишком хочется обнять своего дона крепче и еще долго не отпускать от себя, ведь одному только богу известно, как он сегодня не чокнулся, одну за одной выслушивая новости о произошедшем в его отсутствие. А тут Франческо – живой и невредимый, довольный собой, как черти кто, не желающий даже слушать о том, что всего этого делать не следовало, и полностью уверенный в своей, мать его, несокрушимости.
Ческо отстраняется, и последние секунды поцелуя, когда чужая рука уже скользит по спине, будто осаживая, Олег вырывает почти с боем.
- Я приду, - хрипло, но не от возбуждения, просто голос отказывается повиноваться. Удивительно, что сейчас именно Доберману не хватает его хваленого фирменного спокойствия.
Канторини украл из кармана, пока целовались.
Определенно.
«Зачем ты так треплешь мне нервы?»
Журавлев, увлекаемый крестным отцом из кустов обратно на свет божий, тоже постепенно обретал свой обычный вид, но окинув Франческо взглядом, не смог сдержаться и усмехнулся, отряхивая с плеча дона сухую иголку и кусочки коры.
Он еще не придумал, как представить свой подарок, но подарок сам решил свою судьбу – со стороны причала послышался отчетливый звериный рев и возмущенные матерные вопли грузчиков, не ожидавших по всей видимости наткнуться среди ящиков с оружием и боеприпасами на клетку с диким животным.
- У меня подарок, - Журавлев весело приподнял бровь в ответ на обеспокоенный взгляд крестного отца и ускорил шаг. – Пойдем, тебе понравится.

К тому моменту, когда мужчины добрались до причала, там уже собрался совет из грузчиков и патрулировавших берег охранников, которые, обступив со всех сторон клетку с бурым медвежонком, по-итальянски бурно решали вопрос – случайно ли этот пассажир оказался на судне с приветом из России и что бедный мишка будет делать, если они откроют клетку.
Медвежонок, измученный качкой и жарой (даже несмотря на то, что Олег велел капитану спрятать клетку подальше в трюм), в панике метался в своем пространстве метр-на-метр, совершенно не понимая, где он, кто все это люди, и почему пол до сих пор кренится под ногами. Он был еще совсем маленьким, месяца четыре, и не мог похвастаться упитанным пузом и лоснящейся шерстью, что с первого взгляда говорило о том, как относились к нему его прошлые хозяева, у которых Журавлев его выкупил. Для них самым главным было то, что медвежонок умел вставать на задние лапы и хлопать передними на забаву честной публике, впрочем, сейчас он делать этого даже не пытался, прекрасно понимая, что от этих зрителей он в ближайшее время не дождется даже воды.
Но Олега – на удивление – узнал, и по мере того, как русский приближался к клетке, молча отстраняя от нее столпившихся мужчин, медвежонок начал успокаиваться, сел, а потом снова поднялся на ноги, нетерпеливо ворча и тыкая мордой меж стальных прутьев клетки в ожидании ласки и угощения.

- Это Mikhail Potapych, - с улыбкой представил медвежонка Олег на родном языке, потом подумал, что отчество животного может нанести страшную травму итальянской психике, как и его собственная, сложная к произношению фамилия, и поправился: - Миша.
Миша издал нечто среднее между ревом и скулежом и губами цапнул Журавлева за пальцы.
- U menya nichego net, poterpi… horoshiy…
Только сейчас мужчина вдруг подумал, что медвежонку ко многому придется тут привыкать – к климату, к речи… к Франческо, на лице которого было написано умиление не меньшее, чем у самого консильери.
- Я купил его у… уличных артистов, - определение, которое удалось подобрать этим ублюдкам, было для них слишком лестным, но Олегу просто больше ничего не пришло в голову. Он огляделся в поисках капитана, чтобы забрать у него ключ от клетки, и поднялся на ноги, продолжая рассказывать. Толпа грузчиков, оказывается, тоже слушала его с интересом. – Заставляли его выделывать всякие трюки… У нас часто на улицах такое встретишь, особенно в Питере и Москве. Когда они вырастают, их как правило убивают… редко кто сдает в питомник. Такие животные к годовалому возрасту уже инвалиды и никому не нужны.
Капитан, лысоватый, но компенсирующий недостаточную растительность на макушке пышной шерстью на руках, спине и груди, к окончанию драматического повествования как раз вылез из трюма, коротко поприветствовал дона с консильери и бросил Олегу ключ.
Журавлев кивнул в знак благодарности и потянулся к замку.
- Cначала хотел сдать его в зоопарк… но у меня рука не поднялась, там сейчас такая разруха…Итальянские мачо на всякий случай немного отошли назад, когда консильери открыл клетку, и медвежонок, приняв серьезный сосредоточенный вид, косолапо, но осторожно ступил на доски пирса.
- Настоящий мафиозо, глянь, - Журавлев усмехнулся и кивнул Франческо на потертые кожаные ремни, уходящие медвежонку под мышки. Миша был в кожаной шлейке, а на шее у него болтался снятый намордник. – Жесткий взгляд, клыки, кобура – все при нем. Берешь в семью?

- Кусается, но пока не больно, - Олег не повернул к дону голову, продолжая чесать медвежонка за ухом, на что тот готов был на некоторое время отвлечься от мыслей о еде. Потом поймал косолапого за морду и вытер с глаз выделения (непонятно пока, конъюктивит или просто от грязи), щелкнул по носу и отпустил, прицепляя к кольцу на шлейке снятый с дверцы клетки поводок: - Ему нужен вольер и ветеринар. В зоопарке сделали пару прививок, записали что именно, но мне эти формулы ничего не говорят.
Мужчина поднялся на ноги и протянул поводок дону.
Миша ткнулся носом в олегову коленку, понял, что тут его больше никто не собирается чесать, и, оставив на безупречно отглаженной брючине мокрое сопливое пятно, развернулся на 180, с ворчанием устремляя все свое внимание на крестного отца, ловя губами его пальцы и всячески подставляясь под ласковую руку.
Грузчики не настроены были умиляться до рассвета, потому что им для разгрузки оставалось еще добрая половина судна, и толпа быстро рассосалась.
Журавлев вдруг на секунду подумал, что зря это вообще все это устроил, и можно было действительно передать Мишу в зоопарк. Жаркий и влажный сицилийский климат не пойдет ему на пользу, если ему и российское-то лето доставляло немало неудобств - даже в продуваемой подворотне Невского, где коротали обеденный перерыв его хозяева, медвежонку было заметно жарко. С другой стороны, есть же в Риме зоопарк, значит как-то животные приспосабливаются.
А уж тут-то они смогут при желании устроить Потапычу пентхаус покруче стандартной клетки.
- Я займусь? - вопросительный взгляд, Олегу хотелось быть на сто процентов увернным в том, что с медвежонком будет все хорошо, и такую уверенность он обретал только если делал все сам... или если слышал однозначный и обдуманный ответ Канторини. - Или сам хочешь?

"Ну естественно, "сам корми", как же иначе..."
Олег со вздохом покачал головой, хотя, впрочем, совершенно не расстроился. Сделать пару звонков секретарям, а потом осмотреть вольер и переговорить с претендентами - работа не пыльная и отнимет не много времени, гораздо серьезнее консильери сейчас был озабочен вопросом, куда пристроить косолапого на ночь. Альтруистический порыв отправить его к себе на поверку не был таким уж хорошим решением - мелкий пакостник еще в Питере пожрал ему гостиничную ванную, и Журавлев не был уверен, что к итальянской мебели у него будет более трепетное отношение.
- Завтра свяжемся с зоопарком. Думаю, и с выбором места для вольера они подскажут, хотя и так понятно, что нужно ставить его где-то в тени, - мужчина (с удивлением) подавил зевок и, сунув руки в карманы, медленно двинулся вслед за крестным отцом к парку. Миша не боялся, а наоборот даже после долгого и не очень приятного путешествия рвался в бой, заинтересованный новыми людьми и новыми запахами. - Кстати, рацион бурых медведей на три четверти состоит из ягод, орехов и прочей растительности, так что он хоть и сильный, но хищник только на четверть.
Журавлев прошел мимо Франческо, затормозившего у кустов, которые медвежонку обязательно нужно было понюхать и пометить, и цокнул, привлекая к себе внимание животного. Миша заворчал и оторвался наконец от изучения странных запахов, бодро потянув Канторини вслед за человеком, который выглядел так, будто хотел поиграть в догонялки.

----> Закрытый дворик

Комната Бенедикта Фестера ----->

Неспешным прогулочным шагом Бенедикт добрался до парка. Здесь уже жужжали гости, приглашенные на столь знаменательное событие с точки зрения еды и питья.
- Сколько дармоедов набежало... - процедил сквозь зубы телохранитель с некоторой раздражительность, но в ту же секунду натянул добродушную улыбку, пожимая руку знакомому из числа приглашенных: - Добрый день! Как хорошо, что вы смогли посетить нашу маленькую греческую свадьбу! - притянул знакомого мужчину к себе вплотную и заговорщески прошептал, указывая в сторону: - Выпивка там, не теряйся.
Дежурное приветствие было закончего, дежурная глупая шутка якобы доброго знакомого сказана, после чего Фестер спешно удалился, прошмыгнув многих своих знакомых того же круга, что и первый, так что они его не заметили.
Добравшись под шатер, где солнце не так палило шкуру немца, Бык схватил у проходящего официанта бокал шампанского, свободной рукой вытящил сигарету и закурил.
- Ах, молодость, ах, дефлорация! - чувственно выдохнул глядя на симпатичных молоденьких девочек в платьицах.

» Ворота (въезд на виллу)

Шатёр шатром, а вот в принципе само место, куда они приехали, вызывало чувство буйного восторга. Красота необычная. Имре никого не знал, здоровался со всеми на всякий случай, привычно улыбаясь во всю пасть. И в основном залипал с зачарованным видом, созерцая местные пейзажи. Одет он был довольно официально, с перепугу или от удара головой, видать. Но в шёлке не было жарко. Хотя погодка держалась дай-то Бог его родным краям!
Через время Имре отвлек внимание от никуда не убегающих пейзажных красот. И стал вглядываться в людей. В их манеру поведения, жестикуляцию, темп речи. Многие говорили слишком быстро для него, но он скоро просёк, что иностранец он здесь не один. Не подозревая о том, каковы тонкости устройства мира мафии в Палермо, он даже как-то подрасстроился, что его теория, что это некая большая итальянская мафиозная семья, рушится с хрустом, стоит только увидеть среди присутствующих какого-то явного Не-итальянца.
Улыбка сама собой приклеилась к лицу, ей там было привычно уютно. А Имре осенило и он едва себя за язык не прикусил от избытка чувств.
"Я опять забыл про таблетки! ...Эх. Беги быстрей, мужик, а то тебя догонят..."

Ворота_______

Архитектура виллы со времен старого Дона мало изменилась, и уж тем более за прошедший месяц на террасах не выросли пирамиды Хеопса, однако Идальго, как истинному кобелю для успокоения нервной системы, требовалось время на «обнюхивание углов» и обход территории. Справедливо решив, что среди толпы вооруженных охранников его услуги как телохранителя, Олегу в данный момент не сильно потребуются, Натан исчез на некоторое время из поля зрения Советника, дабы насладиться «красотами пейзажа».
По-хозяйски обойдя сад, в котором одно время пришлось торчать задом кверху, мужчина даже улыбнулся воспоминаниям – выдранный тогда ко всем чертям куст, с какими-то мелкими цветочками, благодаря стараниям садовника вновь прижился и даже распушил ветки, ну просто как нахохлившаяся курица.
Наткнувшись за одним из кустов на бравого молодца, маскирующегося, судя по растрепанным волосам, под карликовую яблоню, Натан даже крякнул от удовольствия: чем ближе были к Дону боевики, тем подтянутее они становились – не отряд, а просто курятник для настоящего лиса.
Удовлетворив собственное любопытство и уговорив инстинкты притихнуть хоть на время торжеств, телохранитель остановился в сторонке от толпы, без всякого стеснения разглядывая «господ». Не понятно, из какого - такого чувства мазохизма Дон подбирал себе друзей и знакомых посочнее, но взгляд боевика все время цеплялся то за красивый мужской зад, то за не менее прекрасный женский бюст. Причем если последнее не возбуждало в голове Натана бурных чувств, то вот задницы явно навевали шикарные воспоминания и отвлекали от сути пристального осмотра гостей.
Кое-как переборов безумное желание хватануть кого-нибудь из «шишек» за оттопыренные булки, Идальго с возрастающим чувством мазохизма продолжил осмотр, и уперся взглядом в голову существа, которому в мафиозном обществе делать было вообще нечего. Как ошибка в программе, коп в гадюшнике вогнал Натана в некоторый ступор и пока «бритый процессор» висел всеми позитронами, бывший зек упорно продолжал сверлить голову, а потом и зад неожиданного гостя «вдумчивым» взглядом быка-осеменителя.
Поименно конечно всех легавых Сицилии Эстакадо знать не мог, да и как-то не горел желанием, но новости ему читать-смотреть приходилось, и вот что конкретно могло потребоваться следаку на Вилле, кроме как разумеется претворение в жизнь законного ареста всех здесь присутствующих, боевик понять не мог.
Поскребя пальцами подбородок, и тем самым приведя себя в чувство, Натан решил поделиться размышлениями с подопечным, но, поискав взглядом Олега уперся в другую, совершенно шикарную физиономию и вновь позабыл обо всем. Если память испанца не подводила, этого годовалого бычка звали Бенедикт. Фамилия в «закромах родины» как-то затерялась, но официально здороваться Натан не торопился, ибо до брачного контракта с здоровяком было еще далеко, а при неофициальном приветствии шанс не успеть сказать «мама» до получения прямого в челюсть, был крайне велик.
Но вот беда,  желание вспомнить как в ладонь ложится упругая ягодица, превышало некоторую неловкость перед возможной заварушкой на свадьбе кого-то из правящей верхушки, так что, подтянув пояс и распрямившись, боевик пошел через толпу как ледокол «Арктика» через льды, намереваясь достичь телохранителя босса наиболее коротким маршрутом.

Ворота (въезд на виллу) --->

Как и предполагалась, Олег не получил от телохранителя заверения в том, что тот вполне "сознателен". Он вообще никакого ответа не получил, к тому же, едва углубившись в парк, сразу потерял испанца из вида.
"Если ты испортишь Альваро помолвку своими выкрутасами, сукин сын, на мою помощь можешь не рассчитывать."
Впрочем, это тоже следовало говорить лично, убедившись, что с собеседником установлен достаточно стабильный зрительный и слуховой контакт, а в полном одиночестве больше смахивало на мантру (причем совершенно бесполезную) или сварливое стариковское ворчание. Решив, что без клюки, валенок и кулька семечек он не имеет право на такие привилегии, Журавлев усмехнулся и выбросил из головы эти пустые размышления.
Он как раз докурил, когда впереди показался спуск к причалу и белые макушки раскинутых там шатров. Гости быстро подтягивались, так что едва ступив на причал, пришлось принимать как можно более приветливый вид и начинать здороваться направо и налево, в большинстве случаев совершенно равнодушно и формально. Однако были среди гостей и те, кого Доберман действительно был рад видеть после своей невольной изоляции, поэтому завидев неподалеку Франческо и виновника торжества, пробирался к ним достаточно долго, то и дело зависая у очередного стола. За это время к мужчинам уже успел присоединиться Джо Роббинс, с которым консильери был знаком очень шапошно, и решив не встревать в поздравления, Журавлев остановился в тени ближайшего шатра и отсалютировал оттуда бокалом поймавшему его взгляд крестному отцу.
За последнее время он очень отвык от людей, особенно от такой толпы и сейчас, озираясь, чувствовал что ему мучительно не хватает простора и воздуха.
Олег сделал глоток шампанского, выхватил взглядом из толпы Бенедикта, который беседовал с Леоном, отвлекся куда-то на особо живописный куст, снова огляделся - и вдруг обнаружил, что на Фестера внимание обратил не только он сам: Эстакадо мчался по направлению к коллеге как бык на красную тряпку тореадора, сверкая масляным взглядом и разве что не разбрызгивая слюну на окружающих гостей.
"Вот же зараза!"
Еще раз коротко глянув на Франческо, Журавлев двинулся наперерез испанцу, невежливо игнорируя оклики знакомых и чувствуя себя распоследним идиотом. "Чтоб еще раз..." Оправдание, впрочем, было - пасти собственного телохранителя приходилось не из личной блажи, а ради спасения праздника.
Видимо, Натаниэль и правда был слишком ослеплен красотой немца, потому что Доберману без особого труда удалось перехватить его на полпути, преграждая собой дорогу.
- Уймись, твою мать, - злобным шепотом велел он и за локоть развернул мужчину в другую сторону. - Не время и не место.

Отредактировано Олег Журавлев (2009-05-20 14:32:11)

(Ворота, въезд на виллу) >>>

Вдоволь наглядевшись по дороге на буйную зелень, властвовавшую здесь, на вилле, Джонатан наконец-то достиг причала, где уже собралось нехилое количество людей, при виде которых парень сначала немного растерялся, но потом взял себя в руки, пытаясь выглядеть из этой толпы Риан. Но ее нигде пока не было. Зато невдалеке стоял дон Канторини рядом с одним из виновников торжества - Альваро. Видя, что они заняты беседой, подходить Джонни не стал, лишь вежливо приветственно склонив голову и улыбнувшись. А вот остальных он и не знал вовсе, ибо по делам сталкиваться не приходилось.
Ладно, постоим, поглядим как верхи время проводят.
Маркс легким и изящным жестом поимал на лету бокал шампанского с подноса пробегающего мимо официанта и прислонился к перилам лестницы, ведущей к причалу с пришвартованной рядом красавицей-яхтой, которая так и врезалась в глаза ослепительной белизной в этот солнечный денек. Закурив, Дикарь перевел взгляд на народ вокруг себя. Многие разговаривали, так что голоса сливались в один общий шум и уловить кто о чем было сложно. Иногда только Джонни выцеплял отдельные фразы. Попивая шампанское и глядя на парковые цветы, море и ослепительный шатер, Джонатан блаженствовал, забыв даже о том, какие шишки его сейчас окружают.

Ворота /въезд на виллу/---\

Дурацкое ощущение...- признался себе, поставил цветы на стол среди вороха подарков и сосчитал до пяти. Развернулся на каблуках, включая улыбку на физии, и поплыл в народ. Народ всех цветов и наций, что так заботливо приютил в себя мафиозный клан Лимите. Порой видя вместо лиц досье и вереницу обвинений на принтованом листе, осмотрелся. У жениха вид был не особо праздничный, словно капо решал очередную сложную задачу босса, а не собирался осветить свою жизнь нахождением в ней берилловоокой красавицы. Чтоже, приходилось признать, что и мафия жрёт своих служащих, не менее, чем полицейская служба, гробя их время, личную жизнь и здоровье во имя клана. Здесь Легар понимал Каро совершенно. Сочувствовал.
Похоже, это будет грустный праздник. Так показалось сперва. Взяв бокал шапманского, Ге встал возле шатров, размышляя - подойти к дону Канторини по трезвянке или дождаться первых признаков добродушия .. у себя по крайней мере. Несколько раз Легар ёжился под ощущением пристальных взглядов. И далеко не самых радушных. Всё же собрались люди, у которых разговор с законом всегда превращался в проблему. Соответственно, Ге огребал кучу далеко не позитивных эмоций за своей спиной. Поняв, что остаётся грубо говоря, как в изоляции, следователь пошёл сам искать приключений. Спокойно оценивая происходящее и постепенно приближаясь к средоточию действа - дону. Лёгкое ощущение агрессии витало в воздухе, им можно было дышать, как и лёгким бризом с моря. Пальцы были мокрыми от "плачущего" стекла бокала с холодным шампанским, которым Ге тихо напивался, почему то совершенно не ощущая его влияния на себя. Возможно, всё перекрывал чуть повышенный фон адреналина. Есть не хотелось.. странно, уже вторые сутки пошли практически без еды. Не особо хороший показатель, но идти к столам не было желания, как бы Ге не убеждал себя, что надо бы хоть кусочек чего-то, заради собственного здоровья же... Сознание не слушалось, отделыаваясь "потом..." Мелькнула здравая мысль пойти найти Пирелли, раз уж поладили вроде как, пусть хоть представит кому, чтобы не торчать весь вечер прокажёным. Снова.  Знакомиться самому показалось особой тонкой разновидностью издевательства над местным преступным населением. Солнце припекало отчаянно, впрочем, как всегда, хорошо что были возле воды..

"Dolce vita". Ворота (въезд на виллу)

Их было много, очень много, шум голосов сливался с музыкой и постепенно давил на мозги. Конечно, любой другой звук в своей мастерской был более чем ужасен, но к ним Бруно хотя бы привык. Много прекрасных юных леди, от которых, пожалуй, стоит держаться в стороне, иначе те, кто не имеют кавалера на вечер, неминуемо повещаются на шею. Это Пирелли знал хорошо, и проходил неоднократно. Темный взгляд карих глаз, что привык во время гонок на больших скоростях выделять важные детали на трассе, сейчас достаточно профессионально среди разношерстной италло-голладской людской массы нашел важные клановские фигуры. Дон и капореджиме в центре, последний явно ещё не в честь праздника одет, хотя может статься, что и уже…. Новый управитель мотеля «Un Minx», вступивший в должность недавно – весомый шаг в карьерном росте и приближении к дону. Личная охрана, где - то совсем далеко. И много «теней» по периметру, видимо на всякий случай… Рядом с ним, что самое удивительное – певец чья морда светилась на плакатах у нового клуба, и тот явно был не в качестве гвоздя развлекательной программы вечера, тот явно был гостем, и находился здесь впервой.
Кто же тебя сюда притащил… Красавец…
Двусмысленная ухмылка, такая же мрачная как душа и мысли, будь на дворе ночь – Бруно растворился бы во тьме, никто бы и не заметил…А вот и доктор что так заботливо снимал повязку с груди, залечивал «царапину» от пули, что оставила легким напоминанием на голени едва заметную белесую полосу. Добрый доктор… Консильери и его шкафообразный охранник, будто о чем то спорившие…
А пули собраны и остались на память…
Где то среди гостей маячил угонщик Луиджи, ну и конечно Риан во всей красе, рядом с работником «по цеху». Пирелли с удовольствием наблюдал, как кошка минует сборища дам разного калибра и только мысленно соглашался с ней во всем…
Правильно нехер уши для лапши развешивать, будь иная ситуация они бы тебе глаза выцарапали, да и сейчас небось жаждут…
Пальцы методично играли с ключами от нового мотоцикла, подбрасывая и вертя их в руке как только вздумается, гонщик наблюдал за спокойной водной гладью, что как неровное зеркало отражало в своей искаженной поверхности подсвеченной теплыми сицилийскими лучами яхту, виллу и деревья, с глянцевой от дождя и словно покрытой воском резной листвой. Яркие цветы хаотичными пятнами, россыпь белых маленьких бутонов, ухоженный сад, дорожки, камни плитка, фонари встроенные в газоны, что при сумерках дают красивый волшебный отсвет… Чёрт, хотелось ночи, темной и звездной, холодной и бешенной скорости, и почему-то до дикости хотелось снега. Странное желание для того, кто был почти коренным жителем Италии… Вот и полицейский сам себе нашел развлечение, пусть и сверлили его взглядами те, кто знал об истинной природе этого гостя, другие же мимолетно и снова возвращались к своим беседам о делах, красоте  будущей невесты, уму жениха и прочей белиберде. Не было настроения для этого вечера у Бруно, ни в каком месте, официанта с шампанским он попросил следовать дальше, ибо для полного счастья ему не хватало ещё таскаться с бокалом в руках. Да и не хотелось сейчас ни есть и ни пить. Каро уже сам обратил внимание на Рената, а это значило, что миссия по доставке «спец гостей» на сегодня завершена. Со всеми остальными Пирелли обязательно поздоровается, и ключи вручит, сияя лучезарной улыбкой, а сейчас он просто отошел подальше к ступеням на причале, захватив с собой горсть винограда, присел на одну ступень и замер, всмотревшись в синюю глубокую даль небес. Когда будет кому то нужен, его обязательно позовут, сейчас же лезть в самую гущу, не хочется никак… Потом, все потом. Сладкие сочные ягоды ласкают вкусовые рецепторы своим ароматом, вот только Бруно чернее этого темного винограда, усмешка на губах, а вокруг марево темной ауры…
Не влезай убьет… влезай убьет… в общем то нету разницы…
Что они ещё будут делать в этот вечер, может ему просто разрешать отбыть восвояси после официальных объявлений, это было бы весьма и весьма хорошо… замерев словно изваяние, Бруно уставился в одну точку и даже забыл, что на пару ступеней где-то там выше куча гостей, музыка, шатры, еда выпивка, и синьор Легар, которого вроде бы увести с глаз от всех подальше и бросать невежливо, но ведь приглашал его Каро, а может ему и поговорить о чем - нибудь с кем нибудь нужно…
Ладно черт с этим, и со всеми …
Пирелли закрыл глаза, легкий соленый бриз с пристани ласкал смуглую кожу, трепал уже сухие волосы, взлохмачивая их ещё сильнее, в общем, вполне себе приятное ощущение уединения…

Отредактировано Бруно Пирелли (2009-05-20 21:21:36)