Среда. Вечер.
Пат, Санто и Тони

Ночной клуб "Chicago"
Великий, прекрасный, восхитительный… Оперный театр был подобен аристократу в одеждах викторианской эпохи. И речь не шла именно о театре Палермо, но обо всех остальным. Многих и многих.
Все то время, что Санто прождал Пат, он ни разу не вышел из машины. Явно девчонка не стала бы просить его ждать столько времени, если бы ей просто приспичило выпить чашечку кофе или же посплетничать с подружками, в то время, пока он выполняет роль ее шафера.
Выкурив полпачки, пока ждал, поглядывая то в зеркало заднего вида, на проезжающие мимо машины, то бросая взгляды в сторону кафе, пытаясь уловить суть, происходящего… Но оставалось лишь ждать. Не просто ждать, а выжидать чего-то…
По истечении почти часа, Абруцци увидел спешащую к машине Пат. Время вышло. Он завел машину еще до того, как она приблизилась к салону. И стоило Патриции захлопнуть за собой дверцу, машина тронулась с места.
До начала представления оставались считанные минуты. Если они опоздают, это будет верхом неуважения.
На улицах, как на зло, было слишком много машин, приходилось лавировать между ними, изощряясь в немыслимых зигзагах, стремясь при том не нарушить ни единого правила, на которые хотелось просто забить.
По дороге до оперы Патриция начала переодеваться в платье, что забросила на сиденье еще когда они только поехали в кафе. Предусмотрительная француженка. Отрегулировав зеркало заднего вида, позабыв о правилах приличия, Санторио время от времени поглядывал на происходящее за его спиной, к тому же, ему отлично было видно почти все. Да, это нельзя было назвать стриптизом высшего класса, но в этом и была вся прелесть.
Затушив очередной окурок, итальянец вновь закурил сигарету. В поле зрения показался театр. Пара минут по искусственным изгибам подъездной дороги и вот они уже оказывались возле крыльца.
Выйдя из машины, Санто вежливо открыл дверь даме, не собираясь так скоро расставаться с не так давно закуренной сигаретой, потому перекинул ее в уголок рта, больше напоминая действительно шофера, при том несколько хамоватого, нежели спутника этой прекрасной сеньоры, платье на которой, к тому же, сидело так, будто бы она часа два приводила себя перед зеркалом в порядок, а не впопыхах переодевалась по дороге.
Предложив опорой согнутую в локте руку, Санторио выбросил окурок в урну перед самым входом в здание, попросив припарковать, как положено, его машину. И лишь затем величественно ввел Пат в обитель культуры.

<<Кафе "Astro nascente", окраины Палермо
Вид пойманного де Монсальви отозвался волной адреналина в крови. Возбужденная, Патриция поспешила к автомобилю Санто и, заскочив внутрь, готова была радостно щебетать, как маленький парижский воробушек. Вроде бы все прошло гладко, и лилейную шейку не свернули сильные руки Арно. Повезло…
Они спешили на представление, и Пат что-то там говорила, не слыша себя, стягивая одежду, все еще ловя адреналиновый кайф, стараясь забыться в механических движениях, заглушить взывания совести и тяжесть на сердце, явно ощутимую. На смену униформе сицилийской Маты Харри пришло аристократическое, нежное платье, которое было непростительно надевать вот так - в спешке, без получасового верчения перед зеркалом во всю стену, но выбора не было. Изредка чертыхаясь - переодеваться в машине не очень-то удобно, Пат умудрилась-таки более-менее удачно натянуть на себя наряд. Нагнулась, чтобы застегнуть туфельки, ловко вдела в ушки серьги. Колье, газовая бледно-розовая накидка; переложить из сумочки в клатч необходимое. Все, готова. В нормальных условиях она бы потратила минимум часа два на сборы, но что поделать, пришлось подстраиваться под обстоятельства. Пат совсем успокоилась и чуть хмурилась, вспоминая лицо Арно. Почему, почему так сложно его отпустить, забыть? Нужно, нужно забыть...Хотя бы на этот вечер.
Приехали. Опираясь на руку Санторио, постаралась как можно изящнее выйти из машины, чувствуя себя немножко голливудской кинодивой, прибывшей на церемонию вручения Оскара. Как будто все сегодня вечер будет вертеться вокруг нее и для нее. Только у звезд часто грустные глаза.   
Так они зашли внутрь здания оперы, хранившей отпечаток величия Римской империи. Занятная пара: строгий, уверенный мужчина и молоденькая девушка, держащая его под локоть, чуть смущенно улыбающаяся. Мимо спешили другие пары - красивые люди, сверкающие своими украшениями и белозубыми улыбками. А Пат все боялась: вдруг они поймут, что она - лишь купленная на вечер игрушка?
Патриция испросилась у Санто в дамскую комнату, «попудрить носик». Стоя перед зеркалом, она поправила идеально севшее платье, провела задумчиво рукой по волосам, медленным движением припудрила губы. И почему-то подумала, что, наверное, у девушки в двадцать два года не должны быть такие печальные, слишком взрослые глаза, и уголки губ опущены вниз, да, а еще эти круги под глазами, они же не маскируются, нет…И внезапно вновь стало так больно и тяжело внутри…Но Пат вовремя вспомнила о Санто. Он же ждет, бедный. Воистину, у него ангельское терпение, он ведь ни слова упрека ей не сказал…Поспешим же за Патрицией.
Держа за руку Санторио, вверх по лестнице, в вип-ложу. «Сеньор Морелло еще не приехал». Королевский багровый бархат, оживленное гудение в партере, улыбки, музыканты, гремящие инструментами…Легкое опьянение атмосферой, как от шампанского. Вот она сидит в подставленном кресле, грациозно положив руку на обивку балкона, разглядывая пеструю толпу, придерживая шелковую накидку. «Чья вы такая? - Я ничья».

Клуб "Чикаго"
До закрытия ювелирного оставалось всего десять минут, но Тони успел, вытребовав у продавца свои законные оставшиеся минуты, попутно обещая, что не уйдет с пустыми руками. Минут пятнадцать, сверх положенного времени, он выбирал серьги - простые, но дорогие. Чтобы казались капельками воды, но лучились как звезды. С длинными замочками из белого золота, и с сапфирами. Это был слишком дорогой выбор для девушки, с которой знаком не так уж много, к тому же она была слишком молода, но ни что другое в магазине не привлекло внимание так же, как эти яркие серьги. Расплатившись карточкой, не переставая удивляться, что полторы десятка потратил на всего лишь знакому женщину, Тони рассматривал другой прилаквок - с часами. И внезапно в его голове зародилась свежая мысль. Дону захотелось поиграть, словно сейчас ему было не 45, а всего-то 20, когда кровь бурлит, требует приключений. Да, если сознаться, в его серой жизни их так давно не было, что хотелось поскорее совершить что-нибудь эдакое, необычное. Например, купить очередные часы, только не себе. С темным ремешком и циферблатом, подсвеченным голубоватым неярким светом. Безумно стильно и дорого. Но факт не в том, сколько они стоят, а в том - что, благодаря им, должно случиться. Еще пятерка в минус с карточки. Не жалко. Все - для этой встречи.
Расплатившись, сжимая в пальцах два красиво оформленных пакетика с серьгами и с часами, Тони влез обратно в машину, некоторое время рассматривая покупки. На часах он завис дольше, вынимая из них батарейку и выставляя нужное время и дату. Не терпелось уже начать это приключение, поэтому и пальцы так дрожали, прокручивая маленький механизм и заставляя стрелку двигаться в нужном направлении.
Машина тронулась с места. Улицы немного разгрузились, машин стало меньше, да и парковка возле оперы была почти полупустая; вот что значит - развлекаться посреди будних дней.
Припарковавшись и забрав с соседнего сиденья коробочку с серьгами, которые уютно расположились в кармане смокинга, Антонио вышел на улицу и тот час закурил. Почему-то всегда, стоит лишь свежему воздуху проникнуть в его легкие, ему страстно хотелось затянуться - поздняя стадия пристрастия к никотину. Переждав пять минут на улице около входа, провожая взглядом последних опаздывающих посетителей  оперы, Морелло наконец бросил окурок в урну и поднялся ко входу по широкой каменной лестнице. Фойе, холлы и коридоры театра были пустынны, только билетерши дежурили у дверей. Осведомившись по билету, где находится заказанная ложа, Тони поднялся на второй этаж. Ложа, что они забронировали, располагась справа от "королевской", которая обычно была пустой.
Дверь чуть скрипнула, но этот звук остался незамеченным, так как сильный женский сопрано был громче. Со своего места Антонио увидел затылок Абруцци и оголенное плечо Патриции, сидевшей рядом.  Закрыв за собой дверь, мужчина спустился на пару ступенек, поравнявшись с креслами, и сел рядом с девушкой, даже не посмотрев на нее и своего друга. Некоторое время он словно бы заинтересованно смотрел на то, что происходило на сцене и, дождавшись небольшой паузы, обратился к своим спутникам.
- Вы простите меня за задержку? - конечно, это фраза была в большей степени обращена к присутствующей даме, коей он улыбнулся. Тут же нащупав в своем кармане коробку с драгоценностями, Морелло подумал, что подождет антракта, когда они успеют все обговорить, и заодно он сделает свой подарок.

Такая обстановка всегда волновала Патрицию. Вся эта аристократическая и артистичная мишура, показная роскошь грела сердце: она чувствовала себя дамой из высшего общества. Место, где ей и было положено быть.
Гаснет свет, стихает возбужденный шепоток, чуть быстрей бьется сердце в ожидании действа. Сейчас начнется рукотворное чудо. Vespri siciliani, Сицилийская вечерня.
С первых нот музыка подхватывает и уносит за собой. Вот же он, ставший родным Палермо, на сцене. И грустная девушка в трауре. И она поет так пронзительно, что сердечко наивной француженки сжимается неизвестно почему. Что за печаль? Неужели в судьбе прекрасной герцогини Елены она видит отражение и чего-то своего? 
«se mala signoria che sempre accora
i popoli suggetti, non avesse
mosso Palermo a gridar "mora! mora!"»
И все это как-то странно, и душевное движение внутри отражают чуть сжимающиеся пальцы, чуть поданная вперед грудь. Но как это часто бывает, становится немножко скучно. И тогда люди начинают зевать с закрытыми ртами - забавное тоже зрелище. Вот и Патриция глянула, как там ее спутники, не заскучали ли? Спутники…Господи, она ведь не заметила, как пришел сеньор Морелло! "Вы простите меня за задержку?"
Смущенный взгляд сверху вниз и несмелая улыбка для него одного. «Добрый вечер», - выдохнула. Совсем как какая-нибудь романтичная барышня из пошловатого французского романа конца восемнадцатого века. Присутствие этого человека как-то смущало. Зная о его положении в городе, наслыша о его жестокости…Но в тоже время говорили, что Антонио любил свою жену…Он внушал какой-то страх и уважение.
- Вам нравится? - все так же робко улыбнулась, взглядом указывая на сцену, где граф де Монфор советовал пылкому, молодому Арриго не посещать дом герцогини Елены…

------------------->Центр Палермо
Посещение оперы было одним из излюбленных развлечений Джо: в конце концов в его возрасте остается уже не так много жизненных радостей, которые можно себе позволить безо всякой оглядки. В обществе еще нескольких почтенных джентельменов тех же не юных уже лет, консильери клана Коза Лимита вошел в залу оперы занимая место и готовясь внимать божественным звукам. Тихие разговоры перед началом, ничего особенного: обсуждение стати выигрывшей пять забегов к ряду гончей, необычно холодную погоду этого странного лета, которая безусловно отразится на урожае фруктовых деревьев, мнение сеньора градоначальника на этот счет (как никак провительство обязано поддерживать крестьян, чье благополучие слишком зависимо от каприза небес).
Оглядывась по сторонам, профессионально цепким взглядом, Скользкий Джо сразу приметил весьма значительных персон в одной из лож.
Сеньор Морелло сегодня почтил вниманием храм исскуства, похвально... но... кто это рядом в ложе?
Глазки Джо впились в удивительно знакомое лицо девушки, сидевшей рядом с доном Короны.
шлюха из барделя Свенсона!..
Мужчина сначало аккуратно отвернулся, вернув показное внимание друзьям, в то время как мозг отчетливо рассматривал увиденное со всех сторон.
Сеееееньооор дон... вы появляетесь в обществе рука об руку с блядью... как не осмотрительно. А как же доброе имя? А сеньора Патриция (имя уже всплыло в натренированной памяти консильери, знавшего все, и всех, кто входит в сферу влияния его клана), с проста ли она вот так интимно встречается на виду у многих с главой клана противоположного покравителю ее работодателя?
зпахло интригой... если не жареным. Джо решил что Крестный должен знать об этом вопиющем мезальянсе, и чем скорее, тем лучше. Изобразив нездоровый вид, англичанин пожаловался на подагру и покинул компанию своих приятелей.
------------------>Вилла "Долче Вита"

А вот и долгожданная ложа. Свет огромных люстр еще горит, пока что нет начала представленью. Зал почти полон и продолжает заполняться. Зрители, одетые в богатые, светские наряды заполняют собой ряды. Стараясь не шуметь, тем не менее все шорохи сливаются в один гул, что рассеивается в огромном пространстве зала, создавая некоторое ощущение нереальности происходящего.
Санто ждет, когда Патриция занимает свое место, лишь после этого садиться в кресло рядом. По другую сторону от девушки остается пустым еще одно место. Для Антонио.
Несколько минут Абруцци борется с желанием… нет, необходимостью закурить свою дурную привычку, он даже подумывает о том, чтобы выйти на несколько минут, чтобы вернуться уже удовлетворенным… Но все его мысли обрываются третьим звонком, оповещающим, что выходить нет смысла…
Свет медленно гаснет, зрители становятся еще тише и все внимание сосредотачивается на сцене…
В этот миг, окружающий Санторио мир перестает существовать, он полностью погружается в творящееся на том крохотном клочке пространства, уставленного декорациями, что даже не замечает, что в скором времени появляется и сам Тони.
Глубокие, сильные голоса заставляют поверить, перевить то, о чем они вещают…
Итальянец помнил свой самый первый визит в настоящую оперу. Это было слишком давно… Туда его привели еще родители. Он прекрасно помнил, как не хотел с ними идти, ведь что может быть интересного в этом скучнейшем представлении для ребенка? Уж лучше было мяч погонять, нежели смиренно просиживать долгое… бесконечно долгое время, слушая какие-то непонятные и нужные песнопения – это об опере ему рассказывали друзья. Потому, доверяя, он уже предчувствовал, что выбросит из жизни несколько часов впустую…
Однако, все было далеко не так… И он не то, что не возненавидел оперу, но стал ее настоящим поклонником. Но это все лирика…
Шикнув на говорящих в ложе, Санторио наклонился вперед, к ограждению, стараясь оказаться ближе к действу, ближе к поющим, переживающим исторические времена на маленькой сцене… Невозможно было вникать в столь серьезные темы, когда под ухом любезничали о совершенно отстраненном…
Упершись подбородком в скрещенные на перилах руки, итальянец тихо вздохнул, проникаясь обстановкой и игрой актеров.

На сцене действие только разворачивалось, судя по времени, но певцы уже вовсю драли свои глотки. Нет, все-таки Тони не любил оперу. Хотя бы потому, что не понимал - о чем они поют. Просто масса звуков, которую сложно расчленить на фразы.
- Даа... - протянул дон, явно на автомате, глядя на то, как миловидная женщина на сцене, далеко не первой свежести и совсем не девичьей конституции, пела партию прекрасной Елены. Морелло тот час вспомнил свой первый поход в оперу по известной шекспировской поэме "Ромео и Джульетта". Оба главных героя там были необъятных размеров и явно в три или больше раз старше своих персонажей. Странно было смотреть на них, попутно вспоминая саму трогательную легкую историю о влюбленных детях.
- То есть. - Тони словно очнулся от гипнотического действия на сцене и перевел взгляд на Патрицию. - Я не люблю оперу. Никогда не любил.
Дон собрался продолжить свою речь о том, как не любит оперу, но почему они сегодня в нее пошли, но Абруцци шикнул в их сторону. Улыбнувшись и покачав головой, Морелло чуть наклонился к плечу девушки, чтобы Санто не мешали их разговоры.
- Санто, например, любит оперу. Очевидно, это передается по наследству, так как моему отцу тоже не нравилось торчать на этих раутах, но он был вынужден - хороший повод встретиться с друзьями и врагами.
Утаивать от Патриции, кто они на самом деле, не имело смысла. Она знала. Да и Тони, почему-то, совершенно не боялся говорить при ней о том, о чем бы умолчал в другом обществе.
Заключительной частью первого акта был диалог между сыном и отцом, исключительно сильный эпизод, захвативший по своей мощности даже внимание Антонио.
Занавеси закрываются, гости апплодируют и торопятся в фойе - поговорить о насущным, встретиться со знакомыми. Троица - Санто, Патриция и Тони - остаются в ложе, куда им приносят шампанское с фруктами.
- Тебе надо нанять телохранителя. - обратился он к девушке, поднимаясь со своего места, чтобы приоткрыть дверь в коридор. После сорока минут скуки хотелось курить, но в ложе этого делать было нельзя, поэтому пришлось высовываться из двери, чтобы делать затяжку и выдыхать дым. - Сомнений нет, что тебя уже заподозрили. То, что Абруцци уже неоднократно заказывал тебя, - Слово "заказывал" резануло слух, но Морелло подумал, что Патриция уже привыкла к подобным обращениям, - Не делает тебе хорошей репутации. Да и вообще, пора бы подумать о том, чтобы уйти из борделя. Найдем тебе работку получше.
По сути, сеньорита Бланжи была их клану никем. Более того, она была иностранкой. Но по стечению обстоятельств получилось так, что семья Морелло была вынуждена за ней присматривать. Они были в ответе за то, что она делала.
- У меня есть подарок. - смяв бычок в урне, дон захлопнул дверь и подошел к креслам, попутно переглядываясь с Санто. - За вредность работы. - Из кармана была вытащена коробочка, выделанная черным бархатом. Тони поднес ее на свет, словно бы мог перепутать, и протянул Пат.

Наблюдать за Антонио было забавно, а когда уж он прокомментировал оперу, Патриция не удержалась от короткого смешка. Не нравится ему, а терпит, очень мило. Тут же на них зашипел Абруцци, явно увлеченный действом,  и отчего-то стало еще смешнее. Как хочется иногда смеяться на помпезном официальном мероприятии, когда кто-нибудь рядом стоящий отпустит шуточку, даже не особо остроумную. И начинается: попытки подавить смех, трясущиеся плечи, прикрытые ладошкой рты, заговорщицкий шепоток. 
Впрочем, веселое настроение поутихло, когда Морелло упомянул о врагах. Да, хорошо, если враги - люди культурные, в оперу ходят, пользуясь временем с пользой и «для души». Если у этих людей есть душа.
Патриция улыбнулась еще раз, и они замолкли до конца действия…
«Тебе надо нанять телохранителя». Патриция похолодела и, слегка крутанув в руке бокал с шампанским, согласно кивнула. Конечно, разумная мысль, если учесть, что возвращаться в бордель было, мягко говоря, страшновато. «Работка получше» звучало привлекательно. Как протянутая рука для поскользнувшегося. «Заманчивое предложение, сеньор Морелло,» - улыбка Чеширского кота за прозрачностью бокала.
Неожиданное «У меня есть подарок». Как все женщины, Патриция слегка оживилась на слове «подарок» (что может быть лучше, чем получать подарки? только делать их). Редко сюрпризы бывают приятными, в этом Пат убедилась на своей шкуре, однако, вряд ли сегодня вечером стоит ждать подвоха от Тони. Француженка приняла протянутую ей  коробочку - ведь явно из ювелирного, и не смогла сдержать вырвавшегося тихого вздоха: на черном бархате покоились прекраснейшие серьги. Прикинув стоимость подарка, Пат удивленно переводила взгляд с одного мужчины на другого. Что за шутки? Разве такие подарки делают «за просто так»? Конечно, она сотрудничала с Короной…Неужели они и вправду готовы вытащить ее, приезжую, полузнакомую, из грязи борделя и убийственных объятий Козы Лимите? Но Санто был как всегда спокоен, а Антонио…Впрочем, он даже не плох собой, все-таки что-то в нем есть, какой-то шарм, и Пат поймала себя на мысли, что не отказалась бы, если подарок был «с намеком». Неприличным.
- Настоящее искусство, - улыбнулась многообещающей улыбкой, повертев в руках коробочку. - Спасибо.
Третий звонок, призывающий зрителей собрать волю в кулак в преддверии нового действия. Правда, в этот раз Патриция решила уделить больше внимания не происходящему на сцене, а человеку, сидящему рядом. Рука девушки, словно случайно, легла в непосредственной близости от широкой ладони дона, так, что чувствовалось исходящее от нее тепло. А музыка почти ощутило вливалась в сердце.

Первая часть оперы была окончена. Небольшой перерыв, позволивший всем размяться. Санторио выпрямился на своем месте, а после и вовсе поднялся прохаживаясь парой шагов по тесной ложе. Курить хотелось нестерпимо, но поступать, как Антонио, он не стал. Даже такой способ удовлетворить дурную привычку казался ему кощунственным в этом здании. Неуважение к работникам и артистам. Во рту пересохло, но деваться было некуда. Еще немного, еще чуть-чуть и он получит то, чего так жаждал больше всего на свете.
Облокотившись на спинку кресла, где не так давно сидел, Санто наблюдал за разворачивающимся действом по вручению подарка. И лишь позволил себе улыбнуться уголками губ. Ему не было интересно, что находится внутри коробки. Он и без того подозревал, что там может быть… И полагал, что это могло бы значить для Патриции. Пусть девушка порадуется подарку. Хотя, у нее, наверное. За время ее работы нынешней было их и так много… И не только столь дорогих. В том, что подарок дорогой, Абруцци не сомневался. Знал он Тони, как никто другой, и любил делать, как и он, дорогие подарки. Другое дело, что пока их делать было не кому, потому, иногда, он дарил что-нибудь дочке босса. Как ни странно, но к ней он относился с некоторым равнодушием. Ребенок не вызывал у него неприятия и дурных воспоминаний, на которые его наводили иные дети, а то и их родители.
Зал начал заполняться вновь. Люди гудели, занимая места. Первый, второй звонок, скоро и третий. Скоро вновь продолжится давняя история, сыгранная уже десятки и сотни раз по всему свету.
Вернувшись в кресло, как только раздался третий звонок, Санто пересел на самый краешек, чтобы быть подальше от сидящей рядом парочки, если тем вздумается поговорить снова. Зарекался он уже и не раз ходить в оперу одному, а не с кем-то, покуда все прочие имели привычку его отвлекать.
Впрочем, если Антонио и Пат продолжат начатое в первой части и не надут толком дослушать выступление, то позднее он им устроит веселую жизнь. Само собой, это не было желанием серьезной мести или настоящей злобой и обидой, так, дружеское негодование, потому и отмщение будет не более чем дружественным тычком. А вот что именно это будет, зависит от дальнейших обстоятельств.

Тони совершенно очевидно волновался. Он так давно не делал подарки женщинам, что уже даже и забыл весь этот трепет перед витриной, когда боишься сделать определенный выбор - вдруг не понравится. Но самое страшное оставалось на потом: момент вручения подарка. Тут-то как раз надо было уловить правильные интонации в голосе одареваемой девушки, ведь практически все женщины коварны и умеют обыгрывать свои эмоции так, как им было нужно. В актерских способностях Патриции Антонио не мог сомневаться, ведь она была как раз на той работе, которая и требует от нее мастерства перевоплощения и притворства. Но, судя по восторженному вздоху, она была довольна и явно не ожидала подарка. Уголки губ дона по инерции поползли вверх - он был рад.
Третий звонок, означающий, что пора занимать свои места, снов втягиваясь в нудное ватное представление, которое уже наскучило чуть ли не половине зала. Остальная половина держалась, с интересом поглядывая на сцену, среди них был и Санто, по лицу которого было очевидно любопытство к перфомансу.
Усевшись рядом с Патрицией, Морелло не прекращал улыбаться. Конечно, улыбка не была открытой, но ее очевидность нельзя было не замечать. Некоторое время он рассматривал соседей на других ложах, иногда сталкиваясь взглядами со знакомыми и чуть кивая им. Но мысли дона были в другой стороне. Сейчас его волновала безопасность подопечной. Хотя, не так, сначала его волновало действительно ей понравились серьги - быстрый взгля на девушку - а уж потом, в безопасности она. Быстрое обдумывание ситуации и, словно интуитивно, осознование того, что Пат лучше не суваться в чужой улей. Они немного затянули с ее пребыванием там, и теперь отпускать ее одну в лагерь врагов было бы неосторожностью. Возможно, с летальным исходом.
Дон снова повернул голову чуть в бок, рассматривая гордый профиль своей соседки. Изумительно. Бланжи казалась такой свежей, совсем молоденькой, но ее взгляд пренадлежал женщине более зрелой, опытной. Взгляд, как и у другого нормального мужчины, скользнул ниже - по тонкой шейке к декольте, украшенному сияющими камушками ожерелья. Нежный розовый цвет платья даже в темноте в выгодном свете оттенял гладкую молодую кожу. Давно Морелло не испытывал такого чувства - желание прикоснуться. Собственно, это было легко сделать, только чуть сдвинуть кисть руки навстречу длинным бледным пальцам с аккуратным маникюром. Так он и сделал, едва касаясь и испытывая странное удовольствие от такого мимолетного жеста.
Посмотрев на Санто, который всем корпусом подался к вперед, даже не замечая своих спутников, Антонио улыбнулся и снова наклонился к прелестному ушку Патриции, вдыхая аромат ее туалетной воды.
- Сегодня поедешь ко мне.
Не вопрос, не предложение, и даже не совет. Просто, он сказал то, о чем подумал и о чем пожелал. Да, и самой Пат, скорее всего, не очень-то хотелось возвращаться обратно в бордель.
- Завтра позвонишь в охранное бюро. Расплачиваться будешь моими чеками.

Чувствуя на себе изучающий взгляд дона, Патриция тем временем решала, нравится ли ей певец, исполняющий партию Арриго или нет. Действо на сцене опять наполнилось каким-то драматизмом: заговоры, тюрьмы, предательства. И вдруг – легкое прикосновение и «сегодня поедешь ко мне». Патриция ощутимо вздрогнула, как от холода. Неосознаваемым движением отняла руку и заправила за ухо короткие прядки волос, которые тут же упрямо воссоздали образ стрижки. Не смотря в глаза, «хорошо» шепотом:  губы дрогнули в нервной улыбке. Пат вытянула перед собой руки, опершись на перила балкона, и уставилась невидящим взглядом на сцену, рассеянно перебирая пальцами краешек съехавшей на локти накидки. Почему-то ехать на виллу Морелло было страшно, не менее страшно, чем возвращаться в «Чао». Пат покосилась на Санто: как ей нужно было сейчас услышать его мнение, его голос, как хотелось, чтобы он убедил, посоветовал, приказал в конце концов, поезжать к Антонио. Всего лишь одна отрывистая фраза, и она бы успокоилась, согласно кивнула и отбросила все сомнения. Но Канэ был весь там, в музыке, уютно опираясь подбородком на сложенные руки, и казалось, глаза его словно чуть потеплели. Оставалось лишь тихонько вздохнуть и принимать все предложения дона. Конечно, внимание самого босса клана льстило и было бальзамом для женского самолюбия, и так довольно уязвленного событиями последних дней. Эта забота казалась ей почти отеческой, вызывающей какую-то внутреннюю робость. Строить из себя недотрогу не позволяло грубое «шлюха», бросаемое сквозь зубы из желания обидеть и невозможности обладать. Строить из себя королевну не давал синеглазый король с наручниками на запястьях. Но «король умер, да здравствует король». А там, на сцене, восставшие с пафосными криками убивают де Монфора. Сицилия свободна! Свободна?
И зал взрывается аплодисментами, восторг и облегчение. И на сцену порывисто бросаются цветы - как валюта. И звучат бурные овации - как звуки пощечин. И актеры все кланяются и кланяются - роль сыграна. И выходит седеющий режиссер-постановщик и сдержанно кивает головой - все прошло, как задумано.
- Чудесное представление, - милая улыбка на чуть дрожащих губах.
>>» Вилла семьи Морелло, въезд на виллу

Последние аккорды, последние слова и гром оваций. Санто не стал ждать, когда захлопает в ладоши кто-то… Словно подхваченный каким-то внутренним порывом, требующим выложиться и ему, требующим выразить свое восхищение в этом доступном и таком простом жесте, Абруцци зааплодировал, не щадя ладоней, а после и поднялся со своего места, возвышаясь на так же поднимающимся со своих мест залом, дабы в полной мере отблагодарить актеров.
Благодарные зрители несли к сцене подарки, цветы, награждая ими тех, кто больше всего понравился. Абруцци не успел купить цветов и чувствовал себя неловко. Хотя, не так далеко, кажется, можно было купить неплохой букетик. Но он бы все равно не успел. Единственное, что пришло в голову, так это то, что он непременно назначит встречу с руководителем театра и обязательно выделит средства на поддержание не только здания, но и общее благополучие работающих здесь людей, все во имя искусства.
Вспомнив, что он здесь не один, Санто обратил внимание на Тони и Патрицию, которые весьма мило держались за руки. Улыбнувшись, итальянец похлопал Антонио по плечу и первым вышел из ложи, оставляя пару наедине друг с другом.
Выискивать в покидающих театр людях знакомых, только чтобы поздороваться, Санторио не стал, потому спешно спустился вниз, вышел на большое крыльцо, предваряющее широкую лестницу, и с огромным удовольствием закурил, ожидая, когда парковщик пригонит его машину.
Уже оказавшись в салоне мазерати, поправив зеркало заднего вида, которое все еще было направлено на разглядывание заднего сиденья, а не на происходящее позади авто, не став дожидаться спутников сегодняшнего вечера, покуда имелись некоторые дела, заявившие о себе сообщением смс на сотовый парой минут назад.
Вот тот долгожданный момент, которым он жил и дышал последние несколько дней. Вот она кульминация его не напрасных ожиданий, в этом не было сомнений. Оставалось лишь навестить одного человека, совершить несколько банковских операций и оставшийся вечер можно будет провести дома в тишине и спокойствии.
Кваттропорте, тихо рыкнув, рванула с места, направляясь туда, где ее владельцу доводилось бывать не часто.
Подворотни
По тому, как ведет себя Патриция, было видно, что она случайно оказалась в борделе. О ее истории жизни до Сицилии Антонио был наслышан несколько образно, но был определенно уверен, что такая профессия для нее нова. Потому что шлюхи никогда не одергивают руки от своего патроната. Разве что, сеньорита Бланжи играла, заставляя других думать о себе в лучшем свете. А может, она просто хочет казаться более женственной, со своими секретами, чтобы заинтриговать. В любом случае, Тони подался на это, но в игру решил вступить со своим уставом.
Выступление закончилось, и первым свое насижанное местечко оставил Абруцци, как всегда безвучно покинув их, лишь похлопав по плечу друга. Дон проводил взглядом Канэ и снова повернулся к Патриции, вставая сам и подавая ей руку, чтобы помочь.
- Правда понравилось? - с насмешкой и недоверием в голосе. Сам Тони не мог точно определить, понравилось ему или нет, так как он был абсолютно равнодушен, но, судя по восторгу в зале - это был один из лучших перфомансов.
Патриция поднялась со своего кресла, и накидка, державшаяся на ее предплечьях, мягко заструилась на пол. Мужчина поспешил нагнуться и поднять ее, ухватив за кончик. Выпрямившись, он самостоятельно решил накинуть ее на плечи, но его как шоком пришибло к месту. На правом плече Патриции красовалось не иначе как татуировка, до боли напоминающая своим рисунком другую, схожую, такую, какая была у Беатриче, только слева. Цветок был однозначно лилией, как у Миледи из романа Дюмы. Что ж, если это совпадение, то весьма курьезное, заставившее сердце дона сделать тяжелый кульбит и опуститься на прежнее место. Чтобы не показаться Пат обеспокоенным, он торопливо накинул на ее плечи накидку и увел из ложи. К тому времени коридоры пустели, и можно было без толчии выйти на свежий воздух. После духоты оперного зала, прохладный вечер казался лучшим дополнением к проведенному времени; когда наполненные впечатлениям посетители театра нарочито не торопились рассаживаться по машинам, а стояли прямо на широких лестницах и негромко болтали о всякой ерунде. Небо было безоблачным и светилось яркими созвездиями. Одним словом, было приятно идти с поднятой вверх головой, молчать и думать каждый о своем. Тони, конечно, курил.
Когда пара дошла до машины, Антонио наконец-то решил спросить о том, о чем хотел. Разумеется, он не ждал развернутого ответа - почему - просто ему хотелось знать.
- Эта татуировка... зачем и откуда? - Сначала он хотел спросить "почему", но сам прекрасно знал, что это самый дурацкий вопрос человеку, который решил себе сделать тату. Сейчас его интересовали предпосылки.
» Вилла семьи Морелло » Въезд на виллу