Прекрасный солнечный летний день манил на прогулку веселыми лучами, пробравшимися с раннего утра в ее комнату. Джульетта потянулась, не спеша выбираться из-под легкого одеяла. Как и все остальные дни в ее пока еще не долгой жизни, этот не выделялся ничем особенным. Он был такой же беззаботный, ясный и предвещал много интересных открытий. Обычно, Фиори находила для себя что-то новое всегда и всюду. Вот бабочка села на цветок, сложив крылышки. Если на нее посмотреть сверху – то станет почти ничего не видно. Но если немного наклонить голову. Вот так. Когда тяжелые волосы не удерживаются больше за спиной и ссыпаются, прикрывая плечо, то становится виден силуэт. Мотылек, почувствовавший на себе внимание, тревожно шевелит усиками, поворачивает голову, пытаясь распознать угрозу, распрямляет крылья… но, прежде чем успевает взлететь, Жули уже теряет к нему интерес и бежит искать что-то новое.
Так и сегодня. Хорошенько потянувшись, выгнувшись, как маленький котенок, оторвавшись спиной от мягких простыней, малышка улыбнулась чудесному настроению. За дверью были слышны шаги Чолиты, идущей как раз будить к завтраку. Она совсем немного опоздала. И ничуть не удивилась, увидев девочку сидящей на кровати.
- Доброе утро, синьорина, - заботливо проворковала горничная.
- Здравствуй, Чоли, - бодро воскликнула Джульетта и, отшвырнув одеяло в сторону, отправилась совершать свой обычный утренний моцион.
Приведя в порядок непослушные волосы, тщательно расчесав волнистые пряди, удовлетворившись тем, что видела теперь в зеркале, Фиори забралась в шкаф, чтобы выбрать соответствующий настроению наряд. Крохотные ручки сняли со специально низко устроенной вешалки белую блузку и совсем коротенькую юбчонку, сделанную из джинсовой ткани, потому смешно топорщащуюся в ее грубоватых рюшах, идущих по низу. Переодевшись из пижамы, Жули с не сходящей с лица улыбкой спустилась вниз. Папы дома уже не было. Но на столе от него обнаружилась записка, где он желал доброго утра своей дочурке, обещая этим вечером поужинать вместе с ней.
Осчастливленная этой новостью еще больше, Джульетта беспрекословно съела все те ужасные овощи, что оказались на ее тарелке, и даже выпила стакан молока, который чаще всего отказывалась пить утрами.
Нужно было чем-то себя занять. И совершенным кощунством было бы позволить пропасть этому чудесному дню. Поблагодарив Чоли за завтрак, Фиори выбежала из дома, отправляясь на поиски Энрико, который был найден недалеко на одной из лужаек.
- Сеньорита, - улыбнулся молодой человек.
- Рико, Рико, я хочу гулять! - Вприпрыжку преодолев ковер ярко-зеленой травы, Джульетта заразительно улыбнулась. Сложно было устоять перед ее наивным, не омраченным думами и жизненными бедами кукольным личиком. На нее сложно было обижаться, сложно было не выполнять ее каприз. И Рико ничего не оставалось, как пообещать, что они тут же отправятся на прогулку.
Вместе с телохранителем уже за первую половину дня Джульетта посетила несколько кафе, съела две порции мороженого, купила яркий бумажный цветок, похожий на фиалку у какого-то уличного торговца только за то, что ей понравилась его шляпа, а после оказалась в одном из любимейших мест Рико. Они часто ходили к этому фонтану, когда отправлялись бесцельно путешествовать по городу.
Машина стояла не так далеко от площади, а сами ее пассажиры позволили себе прогуляться пешком.
Джульетта держала телохранителя за руку. Со стороны можно было принять их за близких родственников, хотя они и не были особо похожи.
- Смотри-смотри! – Фиори ткнула пальчиком в стайку пестрых голубей, разгуливающих по вымощенной улице, но тут же спугнутых прошедшими мимо людьми.
Далее ее взгляд привлекла дама в широкополой шляпе, мальчик с воздушным шариком и, наконец, серьезный парень, что сосредоточенно рисовал на холсте.
Заинтересовавшись, Жули какое-то время наблюдала за ним. Но когда художник перепачкался в краске, она не удержалась и заливисто рассмеялась, спрятавшись мгновенно за ноги Рико, чтобы ее не заметили. Высунувшись, словно играла в прятки, она снова посмотрела на юношу. Ожидая его дальнейших приключений, Джульетта сжала в кулачке рубашку телохранителя, выглядывая, но не осмеливаясь выйти, озорными глазенками всматриваясь в неразличимый отсюда рисунок на полотне.

Ее заметили, ее заметили, кошмар, кошмар, кошмар! Уловив движение головы художника, Джульетта спряталась полностью, надеясь, что ее вот совсем, вот ни капельки даже не видно из-за большого, высокого и всегда готового ее защитить Энрико. Спустя несколько долгих секунд, показавшихся ей чудовищной вечностью, малышка выглянула, рассматривая вновь представшего взору художника. Она никогда до сего дня не видела столь молодых людей, что рисовали бы просто так на улице, даже не требуя денег за свои работы: никакой коробки рядом с чашей фонтана не наблюдалось, где бликами солнца прилипали бы ко взгляду монеты разного достоинства, накиданные за красивое шоу виртуозного владения кистью или за простенькие скетчи, сотворенные за пару минут наметанной рукой для остановившихся прохожих.
Осторожно, боясь быть пойманной, что называется "за руку", Джульетта выглянула вновь. Рико улыбнулся, наблюдая за поведением ребенка, и погладил девочку по волосам, заставляя обратить на себя внимание. Жули послушно подняла лицо вверх.
- Хочешь подойти ближе? – поинтересовался телохранитель, кивнув в сторону рождающегося шедевра и его творца, но Фиори, испуганно мотнув головой, осталась стоять на прежнем месте.
Где-то совсем рядом с ней щелкнул чей-то фотоаппарат, запечатляя общую скульптурную композицию фонтана и всех, кто так или иначе попадал в кадр. Джульетта вздрогнула. Этот негромкий звук послужил тем самым толчком, что нужен был ей для совершения первого шага.
Любопытство – одна из тех черт, что отличают маленьких детей ото всех остальных людей. Если с годами человек учится себя контролировать, находит грани интересного для себя, отделяя то, что совсем не привлекает его внимание, стремясь к чему-то конкретному или же расширяя кругозор, выискивает новые грани мира, то дети похожи на искры фейерверка. Они стремятся попасть везде и сразу, стараясь охватить как можно больше за один раз. Беспардонно суют свои крохотные носики туда, где их совсем не ждут. Они взрываются мгновенно, заражаясь новой идеей, и так же быстро могут к ней остыть.
Крадучись, Фиори вышла из-за спины Рико, медленно приближаясь к занятому и сидящему к ней спиной художнику, чтобы заглянуть через плечо на то, что тот так увлеченно начал вдруг выводить кистью. Шаг, еще шаг, почти на цыпочках, хоть и вряд ли ее цоканье крохотных каблучков стало бы слышно в дневном гаме. Жули замерла, как вкопанная, подобно лисице, пойманной в курятнике в перьями, торчащими из-под распушенных усов, с глазами, все еще горящими охотничьим азартом, когда художник обернулся. И будь она той самой лисицей, сейчас бы притворно-виновато прижала бы уши к голове, постаравшись отступить на пол шага, с бешено колотящимся сердцем, выжидая подходящего момента, чтобы рвануть со всех ног к дыре в заборе, через которую и проникла сюда.
Но владелец курятника, отнюдь не собирался ее журить. Он предложил ей миску отменной похлебки. Конечно же, быть может, это для того, чтобы заманить доверчивую лисицу в ловушку. Но та была слишком голодна, чтобы задумываться о последствиях… и слишком юна.
Почувствовав, что ничего страшного не предвидится и художник ее вовсе не пугает, Джульетта охотно кивнула головой и смелее подошла ближе.
- Хочу, - весело заявила она и, поднявшись почти на самые носочки туфель, взглянула на холст, убирая за уши растрепанные ветром волосы. – Где рисовать учился? – увидев совсем не то, что ожидала, малышка сосредоточенно нахмурила брови, силясь рассмотреть в наброске завершенные линии, легко перейдя к простому общению, миновав почти чуждую ей официозность.

Девочка оперлась крохотными ручонками на край огромной пустой чаши, приподнявшись, зависнув на них, оторвавшись ножками от камней, озорно наклонив голову вперед, глядя на свесившиеся вперед кончики волос. Спрыгнув обратно вниз, обретя более привычную опору, она лучезарно улыбнулась, услышав необычное для себя имя. В данный период ее времени, одним из увлечений Джульетты было своеобразное коллекционирование понравившихся ей слов. Так, в ее пока еще маленьком собрании уже были такие слова, как "фарфоровый", "затвор", "лазурь" и некоторые иные. Все их она часто про себя могла повторять только из-за того, что ей нравилось звучание. Были и некоторые имена. И вот к ним присоединялось сейчас еще одно.
- А меня зовут Джульетта, - прощебетала Жули и с готовностью попыталась взобраться на парапет. Но тот был непосильно высок, так что на выручку вовремя пришел Рико, подхватив малышку сзади под руками и усадив ее на выбранное ею место. После чего, приветственно кивнув художнику, отошел на пару шагов, даже не потрудившись представиться, занявшись своей работой, осматриваясь по сторонам, одним взглядом выискивая потенциальную опасность.
- Ты правда будешь меня рисовать? – неподдельное удивление перехватило дыхание Фиори, что она замерла с широко распахнутыми глазами, доверчиво смотрящими на Лучано. Это было как в одном из фильмов, который она не хотела смотреть, но который смотрел ее папа. Вот почему она все же, как послушная девочка, просидела рядом с ним бок о бок, откровенно зевая от этой непонятной для нее романтики, где какой-то знаменитый художник рисовал портрет одной бедной девушки, в которую, по всей видимости, и влюбился. Фамилия у того художника тоже была интересной и необычной для произношения, потому Джу ее прекрасно помнила: Вермеер. А серьга, что и внесла необходимую деталь в его картину, до сих пор покачивалась на ушке красавицы Гриет в воспоминаниях малышки.
- Мне можно будет потом взять картину с собой, чтобы показать папе? – болтая ножками в воздухе над пропастью огромной каменной бездны, нынче не полнящейся водой, Фиори с замиранием сердца наблюдала за тем, что делает сейчас художник, хоть и не могла видеть, какие именно линии он выводит на своем полотне. Однако фантазии было достаточно. И что бы там сейчас ни было уже изображено – оно ей нравилось.
Постаравшись убедить себя саму, что уже разговаривать нужно бы и закончить, она повернула голову так, как и хотел видеть новый случайный знакомый, вложив весь детский артистизм, хотя толком и не понимала, что это и как должно делаться. Но будучи в душе, как и многие девочки, выбражулей, требующей к себе повышенного внимания, она приподняла голову, поставляя лицо лучам солнца, приоткрыла крохотные губы и задумчивым взглядом стала рассматривать скульптуру в самом центре фонтана, бродя взглядом по ее впадинам и скульптурным выступам, вторя каждому завитку на волосах лепных красавиц.

Ответ "нет" оказался для слуха Фиори достаточно грубым, пусть даже потом он был смягчен оговорками по поводу того, что ее фигуру будет не особо и рассмотреть на фоне общего пейзажа, но этого малышка уже почти не слышала. Отрицательные ответы она умела принимать. Даже, учитывая то, что она была единственной дочерью и любимицей отца, баловать и потакать всем ее желаниям Антонио не спешил, в отличие от остальных, что боялись сделал что-то не так для дочери дона. И вот теперь, слышать это резкое слово от совершенно незнакомого человека… оказалось достаточно неприятно. Но Жюли стойко это перенесла.
- Я бы хотела, чтобы ты нарисовал мой портрет, Лучано. Но папа вряд ли эту затею одобрит… - Она уже почти видела то, как сурово посмотрит отец сначала на нее, затем на Рико, что присутствовал при этой сцене и вообще позволил малышке эту причуду. Мог бы поступить как уполномоченный на положенные строгости взрослый, сразу же оттащить ее от фонтана и отвезти куда-нибудь еще, а не терпеливо ждать, пока малышка не набалуется.
- Он строгий… - Добавила девочка, болтая ногами в огромной пустоте каменной чащи, рассматривая свои туфельки, пока волосы медленно ссыпались на лицо под действием собственной тяжести.
Забыв про то, что она позирует, уже увлекшись чем-то другим, как ветреная бабочка, что минуту назад собирала нектар с одного цветка, а сейчас уже на другом, позабыв про нежные лепестки предыдущего бутона, так и Джульетта была готова бегло говорить уже на новые темы. Ей было интересно узнать что-нибудь новое еще. И еще. И только постоянные оговорки учителей, стремящихся остановить поток ее безудержных мыслей, учащих ее сперва обдумывать, формулировать, а уже после выражать словами, помогли сейчас юному художнику не утонуть в неудержимом потоке вопросов.
- Лучано, а когда ты выучишься, ты будешь жить во Флоренции, да? Расскажи про нее, - темные глаза вновь устремились к рисующему на холсте свое произведение художнику. Джульетта убрала волосы за ухо, щуря глаза от подувшего в лицо ветра, несущего с собой крохотные пылинки, так и норовящие осесть на поверхности глаза. Одной из них это удалось. И Фиори зажмурилась, отвернувшись, тут же начав теперь закрытое веко пальцами.
- Ай-й… - тихо, не повышая голоса до крика, лишь терпеливо шипя и прикрывая лицо ладонями, Джульетта с благодарностью приняла платок от подоспевшего на выручку Энрико, промокая вытекающую из глаза слезинку.
- Все хорошо? - как заботливый старший брат, телохранитель присел рядом с Джульеттой, осматривая ее. И когда девочка смогла спокойно открыть раскрасневшийся, натертый глаз, он улыбнулся ей, вернул платок в свой карман и снова отступил на задний план, не собираясь вмешиваться в разговор, в котором ему явно не предназначалось места.
Прикоснувшись пальцами к щеке под нижним веком, Фиори с каким-то виноватым выражением на лице улыбнулась Лучано.
- Я испортила тебе всю картину, да? – поникшим голосом поинтересовалась у художника малышка.