Коридоры

Оранжевое солнце сменилось медовой терракотой мраморных стен. Хлопотливая полноватая женщина, уже порхавшая неожиданно для ее округлостей легко, по огромной ванной комнате, скромно опустила глаза долу, быстренько доделывая указания босса - кто именно из ближайшего окружения будет помогать Франческо принимать ванну Луиза считала совершенно не своим делом. Прикурив последнюю лампадку с благовонием, наполнявшим влажный, теплый воздух расслабляющими ароматами, выключила верхний свет, погружая комнату во власть неровного света свечей, тихо и с поклоном поинтересовавшись, не желает ли сеньор Канторини чего-нибудь еще.
- Это все, Луиза, спасибо...
Лишь женщина юркнула в дверь, оставляя мужчин в раю шепота наполняющих огромную ванну на постаменте водных пузырьков, Франческо обернул к себе провожатого, обхватывая за голову руками, и погружаясь взглядом в призрачный малахит с мельчайшими вкраплениями узорчатых точек разных оттенков зеленого... смотрел - долго... без привычного шуршания мыслей в голове. Журчание воды их заменило, тихий плеск и умиротворенность... и ощущение чего-то фатального, неизбежного, смутное, скрытое от разума чувство неотвратимости тяжелой длани Провидения, уже занесенной над ними... мучительно, так мучительно невыразимо все то, что навалилось на душу - не выскажешь. Только едва заметная складочка пролегла на лбу, и словно десяток лет накинули себе ставшие вдруг серьезными глаза.
Но даже себе самому Ческо не мог бы сказать что это за ворон вещий вьется прихотью своей над его подсознанием, терзая предчувствиями... пустое... рука, словно отяжелевшая, налитая свинцом, скользнула по шее, затем плечам, ладонью крепко оглаживая, прощупывая все рельефы, на спину. Без поцелуя. Дон просто взялся за подол майки и рубашки Альваро, одновременно, рывком снимая их через его голову, оголяя библейские мотивы на торсе... и тут же, без паузы, сильные пальцы разворошили таинство застежек модных брюк капо и уцепившись за пояс стянули вниз... голого, хотелось голого, прекрасного тела, и чтобы побежала по жилам кровь, прогоняя неприличную печаль...
- Хорош, подлец, - лизнувший роскошь меж волосатых бедер взгляд тут же сменил мистическую мрачность на осветившую глубины черных глаз похоть. Итальянец оттолкнул ладонью в грудь Каро чуть от себя, - а ну, дай полюбоваться на тебя...
Длинные пальцы уже проворно забегали по пуговицам собственной одежды, разоблачая и золото тела Франческо: быстро и просто, без превращения рутинных процедур в ритуал стрептиза - в воду, хотелось погрузить бренные тела в воду, давая шлюхачески вечно гостеприимной стихии поласкать себя везде везде, и сбросить, наконец напряжение дум. Освободить мозг. Отпустить тело.
В полумраке множества свечей, гирляндами огней вокруг бурлящего водоворота, религиозные сюжеты на движущемся теле словно ожили, танцуя в бликах пламени на смуглой, гладкой коже: Дьявольское зрелище - падение Христа до языческого идолопоклонника шаманящего с бубном вокруг позвоночника на теле любовника... в полумраке курящиеся благовония струили синеватые столбцы дыма окутывая мраморные колонны и мраморные тела.
- Интересно... когда я кончаю тебе на спину, ты считаешь это оскорблением священного лика?
Расчесав пятерней вороные локоны, усмехнулся: провокационные вопросы исподтишка - его фирменный стиль... главное увернуться вовремя от шлепка пониже спины. Что Ческо и не преминул сделать, откинув туфли и брюки в сторону и юркнув в пузырящуюся джакузи... ммм... не удержал стон, закрывая глаза и разжижаясь в мгновенной истоме, охватившей все существо едва бурлящая горячей вода, насыщенная лавандовым маслом, сомкнулась над торсом итальянца маленьким тайфуном местного, ванного значения.

Отредактировано Франческо Канторини (2009-01-17 00:29:13)

- Кончину Морелло... не много ни мало... вырвалось само собой, легко и естественно.
Такое огромное, от того что сидело сверху, и такое соблазнительное, потому что двигается переливаясь чутко и нервно, пахнущее теперь сандалом и лавандой, тело льнуло, уворачиваясь от леденящего стекла бутылки, лоснящимся юным тюленем, придавливая смеющегося (срываясь все чаще и чаще в придыхание) Франческо нешуточной тяжестью рослого мужчины почитающего физический труд выше умственного. Это возбуждало - кого как, итальянец никому не навязывал, а вот его невыразимо заводило сжимать в объятиях, не цедя прилагаемые усилия в опаске что-нибудь сломать, такого вот крупного парня как Альваро... в его опытных руках ставшего однажды ласковым, как котенок, и теперь каждый раз отдаваясь, превращаясь из грозы банды бруталов в трепетного любовника. Манящее и завораживающее превращение: побуждающее хотеть большего - помучить и заставить изогнуться еще выразительнее, еще развратнее, заелозив на коленях.
- Конечно, счастье мое, щас все будет...
Выдохнув в поцелуй, одной рукой чуть приподнял Аля за бедра, усаживая на себе извивающегося ужем колумбийца удобнее, чтобы не соскальзывал в бурлящем котле импровизированного Адского чана (только чертей не хватало, помешивать черпаками похлебку страсти) и взялся за бутылку, поглядывая из-за широкого плеча Каро. Крепкие пальцы разорвали фольгу вокруг пробки, небрежно стряхивая прилипающие к мокрым пальцам Серебряные ошметки прямо в воду, ослабили закрученную проволочку, жадные губы чмокнули в плечо - Франческо потряс благородную жидкость для пущего грохоту и выпустил скопившиеся газы на волю, с оглушительным победным хлопком вытолкнувшие пробку из толстого горлышка. Драгоценная влага вспенилась, выливаясь искрящейся лавой на костяшки руки, облизывая пальцы дона.
- Открой ротик...
Душ чемпионов - сверху, пенным дождем дополняя рокочущую пузырями ванную ласкающую снизу. Без удержу смеяться, глотая, отфыркиваясь, струю терпкого игристого, и напоить партнера: властно, настойчиво, вцепившись рукой в волосы задрать голову, побуждая открыть рот, и почти всунуть зеленый край горлышка между губ, наполняя чашу рта любовника сразу через край... так безумно развратно и красиво, шлещущее изо рта шампанское, текущее по уже обозначенному жесткой щеточкой щетины подбородку, судорожно дергающему кадыком горлу, мощной груди, обегая вздернутые соски и стекая в бурлящую джакузи. Несколько бесконечных секунд Франческо любовался едва не захлебывающимся пузырящейся пеной капо, а потом прижался к его рту, выпивая избыток пьянящего напитка прямо с губ, срываясь в полубезумный хохот, и выливая прямо сверху на их слившиеся в поцелуе лица еще шампанского
- Какой ты красивый... какой развратный... - сбивчивый, прерывающийся все новыми и новыми отрывистыми, жалящими касаниями губ шепот, - демон похоти, Инкуб... хочу тебя...
А рука уже скользила, опускаясь под воду, по упругим бедрам назад, побуждая подаваться на большое тело, перебегая на выпуклый, округлый зад, проникая пальцами между его половинкми туда, куда хочется больше всего, приоткрывая их так, чтобы массирующие пузырьки достигли и подразнили самое чувствительное - точечку выхода на поверхность кожи тонкой слизистой оболочки открывающей врата в Рай, вызывая ту же жажду, что сейчас разгоралась в крестном все сильнее - и терпкий игристый виноград льющийся сверху вовсе не то, что ее способно утолить.

Отредактировано Франческо Канторини (2009-01-23 07:43:26)

В мерный рокот пузырьков, все еще лижущих одну ногу, вплетается шорох двух дыханий и потрескивание свечей от попадающей на них воды - Ческо стряхивает ее с пальцев, собирая с живота Каро, чтобы не стояла в ямочке пупка ревнивой преградой жадным поцелуям.
- Потерпи, еще чуть-чуть... сладость моя...
Вдыхает последний раз: через силу, вжавшись носом в упругую кожу расчерченную черными, карандашными штрихами волос, и отрывается, почувствовав больше свободы ласкающей руке. Каро завелся и не собирается размениваться на ласки - хочет истинных услаждений плоти. Лишь в антрацитовых глубинах глаз мелькает тень улыбки - Ческо сосредоточен, как поп на исповеди, внимая сигналам отданного ему безропотно тела.
а кто бы подумал, что в простом парне из тропических лесов можно открыть такую чувственность... мне бы кто сказал - не поверил бы...
Приподнялся, огладил обоими руками сразу, внутри раздвинутых бедер, сгоняя запутавшиеся в волосах капли и торопливо целуя - как ни велико было бы нетерпение подогретого капо, но не хотелось жертвовать ни единой унцией сладкого меда обладания. Любоваться звериным нетерпением - удовольствие не меньше, возможно, чем удовлетворять его... тем более... повторить удасться не скоро... возможно.
да, потому что я знаю, куда пошлю тебя завтра... в доказательство мужественности и преданности. Амен.
Тяжелые бедра ложились на ладони приятным спудом, позволяя ворочать безвольно распластанное тело, лениво, чуть чуть напрягая бицепсы - руками, как тушку забитого животного на рынке, наслаждаясь чувством бесконечной власти. Физической, беспорной... и потянуться к полочке на стене, опираясь для балланса локтем о шаткую стопку пушистых полотенец - там баночка со смазкой... ага, не все же жескача играть. Сегодня ванильный вечер.
Показав Каро (мол оцени, какая забота), открутил крышечку, запуская в пахнущую розами (ну что за моветон) силиконовую субстанцию пальцы, набрал щедро, покатав по ладони, согревая, и снова собрав жирную горку сложенными ложечкой указательным и средним. Пристроился сзади, по прежнему опираясь на одну выпрямленную ногу и одну подложив под поднятое и отведенное вбок бедро любовника - нащупав вход, погрузился в него двумя пальцами сразу, благо регулярные (уже третий раз на сегодняшнем дню) занятия сексом способствуют эластичности.
- ммм.... - и как всегда - знаешь, что будет приятно трогать - там, а все равно каждый раз словно впервые, - вот так, сладкий... ведь так ты хочешь?
И обязательно следить за в этот момент за лицом, ловя отголоски ощущений...

Отредактировано Франческо Канторини (2009-02-03 02:02:03)

Собственное имя, смешанное со спермой и стоном, просачивается сквозь пальцы приковывая взгляд и слух. Удержать себя оказалось легче, чем ожидалось - невыразимая красота момента грозила перерости в шедевр искусства остановив движения вовсе, загипнотизировав в тягучей патоке нарастающего оргазма мужчины распластанного на терракотовом мраморе, словно нарисованного на нем... вернее вылепленного. Изваянного руками божественного Праксителя, но ожившего, подчиняясь капризу всесильного Крестного. Чтобы доставлять ему удовольствие. Ческо почти замер пожирая невыносимую сцену сладострастья взглядом на длинном, медленном- медленном "вовнутрь", а из приоткрытого рта не дуновения - дыхание осталось в легких, вместе с желанием остановить мгновение.
Открывшиеся глаза, изумрудная инкрустация в бронзе, напомнили что надо дышать... и что тиски вокруг члена все еще не  дают покоя. Итальянец опомнился, хрипло выдохнув, и подхватив узорчатое тело рукой под еще круче изломанную ложбинку в изгибе спины, ощущая напряженные жгуты мышц, ринулся вперед
- я... я-я сейч-час... сбился...
Торопливые, едва ли не стыдливые слова вызывают у самого себя улыбку и жар приливает не только к паху, но и к ушам. Впрочем, итальянец быстро справляется с собой - объятия длинных Кариных ног приходятся как нельзя вовремя, сосредоточивая на главном. Он наклоняется к любовнику, жадно срывая с влажных губ поцелуй, и быстро набирает темп, входя в него глубоко и мощно. В ароматы лаванды и сандала наполняющие роскошную ванную вплетается еще один, терпкий, узнаваемый запах испаряющийся с горячей кожи живота колумбийца - запах семени возбуждает и дразнит. В голове он ассоциируется с опавшим на простыни телом и ароматом сигареты, выкуренной на двоих. Сейчас, в разгар размеренных, настойчивых толчков он кружит голову иллюзорным призраком растянутого в ленту Мебиуса удовольствия: дорога без конца, марафон без финишной ленточки - тебя возбуждают - ты кончаешь, ты кончаешь - тебя возбуждают. Только пот застилающий глаза и капающий тяжелыми, налитыми каплями с кончика носа на бронзовую, едва опушенную в ложбинке меж сосков грудь, свидетельствует о жестокости материального бытия - законы физики неумолимы, и Ческо чувствует, что этот рывок будет последним. Итальянец держится довольно долго, доводя себя до исступления, до истощения сил и терпения, зная что в нескольких метрах - мягкая кровать и сладкое забытие, что растворит без остатка усталость, но оставит чувство глубочайшего удовлетворения.
Его глаза закрываются сами собой, минимизируя внешние впечатления и увлекая чувства внутрь и вниз, туда, где разгорается, словно тлеющий костер под дуновением ветра, начиная сыпать обжигающими искрами, взрываясь всполохами под сомкнутыми веками. Одной ладонью вжавшись в пол, другой обняв отпущенный владельцем член, двигая в противофазу - бедра с мокрым шлепком впечатываются в задницу, а рука сдвигает крайнюю плоть захваченного органа вниз - и разошлись в обратные стороны... еще минута, две, три... конвульсии теряющего контроль и беспорядочно тыркающегося куда-то тела, прерывистый стон раненного зверя - со всхлипом. Пальцы сжались вокруг головки еще липкой от предыдущей порции...

Отредактировано Франческо Канторини (2009-02-15 10:22:44)