Маттео как-будто спал на ходу. Тихо пробормотав какие-то вялые оправдания, он уставился в пол и застыл так, даже и не подумав закрыть так и оставшуюся распахнутой входную дверь. Оливия захлопнула ее сама и  внимательно посмотрела на него. Как ей показалось, он специально не поднимал на нее глаз. Спиртное? Вряд ли, она бы это сразу почувствовала. Значит... одно из этих "средств", расширяющих сознание, отрава, которую он продает. А может и не одно...
...я же не знал, что ты меня сегодня позовешь... 

Что же теперь будет? У Оливии не было никакого опыта в том, что нужно делать в такой ситуации. Ясно было, что отпускать Маттео никуда нельзя, но как он будет вести себя дальше? Пока было не очень страшно. Он просто стоял опустив голову, какой-то заторможенный, как-будто под действием сильного снотворного, и борется со сном изо всех сил - пока ей казалось именно так.
Оливия снова подошла к нему почти вплотную, обняла обеими руками, запустив пальцы в его темные волосы.
- Мэтт, посмотри на меня. И не смей отводить глаза.

Маттео поднял на нее взгляд, и Оливия всмотрелась в его глаза. Взгляд его не был остекленевшим или бессмысленным, казалось, Маттео все понимал и пока не находился в прострации, но его глаза были словно с какой-то туманной поволокой, а расширенные черные зрачки закрывали почти всю радужку. Сперва он смотрел на нее, будто пытаясь собраться с мыслями, потом на побледневшем лице отразилась тревога, а затем его глаза распахнулись так широко, как-будто он увидел призрак. Причем, в ее лице. Оливия не успела ничего сказать, как Маттео внезапно пошатнулся и откинувшись назад, прислонился спиной к стене и медленно сполз на пол. В этот момент Оливия очень сильно испугалась. Первым порывом было кинуться к телефону и вызвать скорую, но голос Маттео, сообщивший ей, что с ним произойдет в ближайшие полтора-два часа, остановил ее. Его голос был таким спокойным. Оливия посмотрела на Маттео сверху вниз. Сидящий на полу возле стенки прихожей, обхватив колени руками и опустив голову, он был похож на наказанного или обиженного ребенка. Или и то и другое вместе.
Оливия села рядом с ним, опустилась прямо на пол, подвернув юбку.

- Ох, Мэтт, Мэтт, - вздохнула она, - Тебе, наверное, лучше было бы прилечь. Но я до дивана тебя точно не дотащу.
Оливии одновременно было и жутковато, и досадно. 
- Чудесный у нас сегодня вечер, - усмехнулась она.

Видя, что Маттео делает попытку встать, Оливия сама быстро поднялась на ноги, готовая помочь ему, хотя понимала, что если что, подхватить и помочь парню удержаться на ногах ей не хватит сил. Но он справился сам, медленно, держась за стенку. Потом сжал ее руку и попытался улыбнуться.

- Я не буду звонить, - сказала Оливия в ответ на его слова, - Только обещай, что не умрешь.
Но судя по тому, как очень медленно, по стенке, неуверенными шагами, но все-таки сам Маттео добрался до дивана, умирать он все же не собирался.
Оливия села на диван и устроила Маттео головой у себя на коленях.

- Завтра прощу, - усмехнулась она, погладив его по волосам. Пока оставалось только ждать.

Все это время Оливии было едва ли не хуже, чем Маттео. Она просто сходила с ума от переживаний. Сначала все было не очень страшно, и она скорее злилась на него, чем волновалась, репетируя про себя все, что она скажет ему завтра, когда он придет в себя.
Примерно через час Маттео затрясло в ознобе, как при высокой температуре. Он свернулся на диване в комок, прижимаясь щекой к ее коленям, и время от времени шептал какие-то обрывочные неясные фразы. Оливия обняла его одной рукой, пытаясь согреть, но Маттео как-будто не почувствовал этого.
Еще через некоторое время он поднялся и пошатываясь, поплелся в ванную. И пробыл там ужасно долго, но когда вернулся обратно в комнату, по его виду и попытке улыбнуться Оливия поняла, что теперь его уже, похоже, отпустило.
Маттео снова свернулся на диване и уснул. Оливия еще долго присматривалась к нему, пытаясь определить, это сон или новая волна "погружения". Но дыхание парня теперь было ровным, его больше не трясло, он уснул, словно после тяжелого рабочего дня.
Оливия откинулась на спинку дивана и запрокинула голову, чтобы слезы пережитого за вечер стресса, выступившие в уголках ее глаз, затекли назад. Но соленые капли течь назад не захотели, а напротив, пробежали тонкими ручейками по вискам, спрятались в ее волосах. Похоже было, что Маттео теперь проспит до утра. Оливия осторожно встала с дивана, подложив ему под голову диванную подушку вместо своих коленей, достала из шкафа плед и укрыла парня, после чего выключила в комнате свет и ушла в спальню. Там слезы снова набежали, и бороться с ними у девушки совсем не было сил. Она села на кровать и закрыла лицо руками. Все волнение сегодняшнего вечера, весь стресс выплеснулся недолгими глухими рыданиями. Маттео все равно сейчас не мог ее услышать, и Оливия не стала сдерживать себя.
Умывшись и расстелив постель, девушка легла под одеяло и только тогда поняла, как она устала за этот вечер. Сон пришел сам собой и был глубоким, до утра.

Оливии снились какие-то тревожные сны, особенно под утро, и тем приятнее ей было вырваться из очередного гадкого сна от ласкового прикосновения к ее руке. Она открыла глаза, сонно поморгав, и приподнялась на постели. Увидев Маттео, лежащего рядом с ней на кровати и прижимающегося щекой к ее руке, Оливия улыбнулась.

- Как ты себя чувствуешь? - спросила она, как-будто вчера он был болен, а сегодня вот, пошел на поправку. Оливия отняла у Маттео свою руку, но только для того, чтобы погладить его по щеке и по волосам. Сегодня он получит наказание, но "надевать" прямо с утра на лицо строгое выражение Оливии не хотелось, тем более, после такого приятного пробуждения.

- Ты будешь наказан, - ответила Оливия таким тоном, как-будто это единственный естественный исход дела, который может решить все недомолвки между ними, хотя в их отношениях это именно так и было. - Прощу ли я тебя, зависит от того, как ты вытерпишь наказание. Обещаю, что сегодня тебе будет очень больно, - сказала Оливия, выделяя голосом предпоследнее слово.
Она села на постели, так что одеяло сползло с ее обнаженной груди, потянулась и неожиданно весело добавила:

- Но только после завтрака. Иди вари кофе, пока я приму душ. 
После этого она встала с постели, выбравшись из-под одеяла, и теперь уже посмотрела на Маттео серьезно, и также серьезно добавила:
- А после наказания мы поговорим о том, что произошло вчера, и что будет дальше.

Оливия вошла на кухню одетая, подошла к сидящему за столом Маттео и наклонилась, чтобы его обнять. Ее влажные волосы скользнули на его голую спину и плечи. Она выпрямилась и провела кончиком пальца по его спине. Все следы от последней порки уже давно прошли, но сегодня она собиралась наказывать Маттео иначе. Оливия снова почувствовала нетерпение и легкое возбуждение, приятное ощущение между ног при мысли о предстоящем.
Она села за стол и как обычно, заговорила о чем-то незначительном, не касаясь больше ни темы наказания, ни вчерашнего состояния Маттео, придвинув к себе чашку кофе и какой-то бутерброд.
Завтрак закончился быстро, после Оливия увлекла Маттео за собой в спальню. Кровать была застелена покрывалом, а поверх него ближе к левому краю лежало большое полотенце, сложенное вдвое. На левой прикроватной тумбочке стояла бутылка с чем-то прозрачным и лежал большой набор игл с пластиковыми наконечниками с одной стороны, как для шприца. Они были разной длины и диаметра, и объединяло их только одно - острые концы были специально слегка затуплены. Но это можно было рассмотреть лишь вблизи.

- Раздевайся, Мэтт, - сказала Оливия, - и ложись на полотенце животом и бедрами.

У Маттео на лице отразилось удивление при виде разложенных на тумбочке игл, но он ничего не сказал и не спросил, молча стянув джинсы и белье и улегшись на кровать ничком. Оливия присела рядом с ним на край кровати, так, чтобы свободно доставать до тумбочки. Сначала она, не удержавшись, провела ладонью по спине Маттео сверху вниз, к пояснице, поглаживая и чувствуя под рукой напряженные мышцы. Потом взяла бутыль с прозрачной жидкостью, оказавшейся спиртом, и протерла свои руки, а потом ягодицы Маттео и внутреннюю сторону бедер, заставив его слегка развести ноги, тщательно, не пропуская ни одного участка кожи. 
Потом Оливия взяла первую иглу, довольно длинную. И стала вводить ее в левую ягодицу парня, медленно, пока она не вошла до основания пластикового наконечника. Специально затупленный конец иглы должен был сделать процесс достаточно болезненным. Оливия взяла вторую иглу, чтобы сделать с ней то же самое, на небольшом расстоянии от первой. В момент введения второй иглы ей захотелось услышать голос Маттео.

- Мэтт, расскажи, в чем состоит твоя сегодняшняя вина, - сказала она, продолжая медленно вводить иглу.

- Думаю, не только мой, но и свой тоже, - сказала Оливия, продолжая медленно вводить иглы в левую ягодицу Маттео. – Надеюсь, ты сожалеешь об этом.
  Его голос был дрожащим, едва ли не срывающимся, а тело слишком напряжено, включая мышцы ягодиц, которые он сжимал непроизвольно из-за боли и страха, но Оливия не спешила помочь ему хоть немного успокоиться и расслабиться, рискуя сломать в напряженной ягодице очередную вводимую иглу. Поза, в которой лежал Маттео, давала ему еще не самые болезненные ощущения, также как и участки кожи, из которых уже торчали пластиковые наконечники погруженных до основания игл.
Оливия была уже довольно сильно возбуждена, и самим процессом, и реакцией Маттео на наказание. Видно было, что терпеть все это ему гораздо сложнее, чем порку. Когда вся левая половина ягодиц парня была уже утыкана достаточным на взгляд Оливии количеством игл, она слегка раздвинула их пальцами левой руки, и следующая игла не спеша вошла в более нежный участок кожи поближе к центру и основанию бедер.

Услышав жалобную просьбу парня, Оливия остановилась, но только чтобы сделать совсем небольшой перерыв и погладить его поясницу. Иглы не должны оставаться в теле больше пятнадцати-двадцати минут.
- Нет, Маттео, - сказала она, продолжая успокаивающе поглаживать его поясницу ладонью, - ты не можешь выбирать себе наказание, которое тебе больше понравится. Тебе не нравятся иглы, но ты запомнишь их хорошенько, как и то, за что ты был так наказан. В этом и состоит смысл сегодняшнего наказания. Так что терпи и думай о своей вине. Дальше будет больнее, но я не запрещаю тебе стонать, - заметила она прежде, чем продолжить.
Взяв в руки очередную иглу, Оливия еще раз окинула взглядом вжавшегося в покрывало,  замершего перед ней Маттео. Его вид возбуждал ее безумно. Она снова слегка раздвинула его ягодицы пальцами левой руки и следующей короткой иглой захватила складку нежной кожи над предыдущей, так что показался слегка окровавленный кончик-острие. Еще две коротких иглы таким же способом вошли во внутреннюю сторону бедер Маттео с левой стороны. Потом Оливия сказала ему повернуться на правый бок и подтянуть колени к животу.

Из тех двадцати минут, которые были в ее распоряжении, осталось уже не так много времени. Время поджимало, а игл было еще предостаточно. Сейчас Оливия полностью отвечала за Маттео и все, что происходит с ним, ведь как ему ни было больно и страшно, он покорно подставился под ее руки, и тем самым ответственность за все происходящее полностью легла на нее. Оливии это нравилось. Мысль о том, что парень покорен, беспомощен и зависим сейчас от нее, возбуждала ее не меньше, чем сам процесс втыкания иголок в его многострадальный зад. Но поскольку со второй порцией игл предстояло расправиться быстрее, чем с первой, а болезненность их введения зависела от того, насколько медленно игла входит в плоть, Оливия и сказала Маттео поменять позу. Теперь иглы в правую ягодицу парня можно было вводить резко и быстро, что не уменьшило бы болезненных ощущений по сравнению с предыдущими, в связи с измененной позой. Маттео повернулся на бок и подтянул колени вверх, из-за этого кожа на его ягодицах натянулась, мышцы напряглись. Оливия наблюдала за тем, как он это делает, медленно, шипя и постанывая от боли и ужаса, а также за выражением его лица. Все это так возбуждало, что она уже едва сдерживалась, но тем было слаще продолжить. Она бросила взгляд на пах Маттео. У него ни о каком возбуждении не шло и речи. Это наказание ему явно совсем не нравилось, но Оливии хотелось наказать его сегодня именно так.
Новые иглы входили в правую ягодицу парня резко. Теперь, когда он повернулся на бок, Оливия могла видеть выражение его лица, то, как он жмурил глаза и кусал губы с каждой новой иглой. Ей снова захотелось слышать его голос, возможно, перемежающийся со стонами.

- Осталось восемь игл, - сказала она Маттео, взяв в руки очередную, - Я хочу, чтобы ты считал их вслух, начиная с восьми и обратно.
Она снова раздвинула его ягодицы, намереваясь пройтись по нежным участкам кожи там и внутренней стороне правого бедра.

Оливия облизала пересохшие губы. Ее дыхание участилось, руки не хотели справляться с оставшимися иглами, ей хотелось все бросить и обнять Мэтта поскорее… Но нужно было довести все до конца. Его пытка почти превратилась и в ее тоже, но для нее - сладкую. Нельзя было терять над  собой контроль. Оливия взяла очередную иглу и взглянула на Маттео. Он ничего не замечал, погруженный в свою боль, страшные неприятные ощущения  и необходимость их терпеть. Следующий счет вырвался у него со стоном, в голосе дрожали явные слезы. Новая игла, и слезинка выкатилась из уголка зажмуренного глаза, упала вниз, расплывшись на покрывале маленьким темным пятнышком. Снова счет и о, какой стон… Парень больше не мог держать себя в руках, Оливия только лишь мечтала, что когда-нибудь сможет довести его до такого состояния. Но, не смотря ни на что, он продолжал считать, не смея ее ослушаться. Оливию накрыла новая волна возбуждения. Последняя игла, последний жалобный, протяжный стон, и девушка склонилась к Маттео, целуя мокрые следы от слезинок на его лице, влажные ресницы, почти до крови искусанные губы.
- Молодец, Мэтт… молодец, - ее шепот был жарким, ладони гладили его по спине, затылку, пальцы нежно вплелись в волосы.

Маттео никак не реагировал ни на ее объятия, ни на жаркий шепот, и даже на прикосновения ее губ к его искусанным губы. Казалось, наказание повергло его в шок, хотя мышцы парня под гладящими ладонями Оливии слегка расслабились. Но он не смотрел на нее, и его тело никак не отзывалось на ее возбуждение и ласки. Это слегка остудило и отрезвило Оливию. Она снова выпрямилась, еще раз провела ладонью по волосам Маттео и после этого стала доставать иглы, начиная с первых. Но прежде чем достать некоторые из них, Оливия шевелила кончиком пальца торчащие из ягодицы пластиковые наконечники из стороны в сторону, шатая иглу внутри и заставляя тело Маттео отзываться на это дрожью. Там, где Оливия доставала иглы, появлялась кровь, текла темными капельками по ягодицам парня вниз, впитываясь в полотенце. Особенно много ее было из тех проколов, где иглы входили в нежную кожу.
Оливия достала все иглы довольно быстро, потом смочила ватный тампон спиртом и тщательно обработала все наколотые места. Отложив окровавленную вату, девушка пересела к Мэтту поближе и снова стала гладить его по голове и спине, ласково, но без той сумасшедшей страсти, как сразу, хотя она еще кипела внутри нее, желая выхода и удовлетворения.
- Ты на меня в обиде? – вдруг спросила Оливия Маттео.

- Конечно, - ответила Оливия, - Не сомневайся. Для меня важно все, что ты чувствуешь и о чем ты думаешь.
Ей ужасно хотелось заняться с Маттео любовью, но он уткнулся в подушку с таким мрачным видом, что она поняла – ей придется теперь приложить немало усилий, чтобы расшевелить его и заставить забыть об обиде и «вселенской скорби» нахлынувшей на него после наказания.
«Не хочешь секса - будет нотация,» - усмехнулась Оливия про себя, а вслух сказала:

-  Я даже рада, что это наказание тебе так не понравилось. Обещаю, что буду применять его редко, - улыбнулась она, - Но дело в том, что мне очень не понравилось то, что произошло вчера. Не потому, что вечер был не таким, как мне хотелось бы, и как я ожидала. В этом я тебя не виню – мы и правда не договаривались о встрече, и у меня получилось все спонтанно с сегодняшним выходным, ты не мог этого знать заранее. А потому, что я боюсь за тебя, Мэтт. Вчера под действием этой дряни, которую  ты принял, ты был похож на тяжелобольного человека, причем и физически, и психически. Мне это не просто не понравилось, меня это очень испугало. Я поняла вчера, что не хочу делить тебя с какими-то бы ни было наркотиками, легкими, тяжелыми… - она помолчала немного, после продолжила, - Я понимаю, что просто так ты не завяжешь, не откажешься от этого, пока считаешь, что они не приносят тебе вреда, и у тебя все под контролем… Но может, ты хотя бы подумаешь немного на этот счет. Думаю, по сегодняшнему наказанию ты понял, как я этим всем недовольна.
Оливия снова улыбнулась, погладив Маттео по волосам. Она не думала, конечно, что он вот так вот сейчас возьмет и откажется от привычной части своей жизни. Но это было ее мнение, и она действительно боялась за Маттео. Теперь она уже точно поняла, насколько он стал ей дорог.

Отредактировано Оливия ди Сенья (2009-06-24 20:49:58)