Джулиан сменил позу, практически откинувшись на спинку cтула и водрузив локоть державшей сигарету руки на локоть. Этот диалог вслепую затягивал, словно только что разломленный свежий гранат. Ты отламываешь одно зернышко, кидаешь его под язык и и краткая вспышка кисло-сладкого багрянца оставляет после себя терпкое послевкусие, которое надо распробовать. И ты отламываешь еще одно зерно... и еще... До тех пор, пока в пальцах, испачканных гранатовым соком, не остаются только кусочки кожуры.
Еще одна, последняя затяжка в этой паузе, когда молчание заставляет слушать и пальцы смыкаются на тлеющем табаке, кроша его обжигающей трухой на пол. И англичанин протянул руку с потушенной сигаретой - где-то там была пепельница, но открывать глаза по прежнему не хотелось. Кислинка очередного гранатового зерна вязко защипала язык, требуя продолжения.
- Как дорожит своим хвостом
Малютка крокодил!
Урчит и вьется над песком
Прилежно пенит Нил!
Как он умело шевелит
Опрятным коготком!
Как рыбок он благодарит,
Глотая целиком!
В ответ на рассуждения о философии Дверной Ручки, отчего-то вспомнился Льюис Кэрролл. Вопрос-ответ. Шарик скачет. И не важно, в какие формы облечены слова. Едят ли кошки мошек? Едят ли мошки кошек? Четко выверенный и ежесекундно изменяющийся поток чистейшей логики абсурда.
-  "Ou'  est ma chatte?*" - спросила тогда Алиса, -  англичанин чуть кашлянул на этих словах. Интересно, знает ли убийца французский? И вспомнит ли откуда это? Сладость переплеталась с кислотой и алый сок тек по пальцам.
_______________
*Где моя кошка? (фр.)

ООС: pardonnez-moi cet oubli...

Отредактировано Джулиан МакДейст (2009-04-13 07:13:48)

Англичанин чуть приоткрыл глаза и тут же прижмурился обратно от яркого света. Полурасслабленное сознание резануло, точно бритвой.
- Скажите, синьор Дамиано, орел или решка?
Пальцы нащупали в кармане мелкую монетку и извлекли ее на свет божий. Покрутить, подбросить, поймать. Сжать ладонь, не гладя подбросить еще раз и еще... Раз за разом вынимая металлический кругляшок из воздуха. Судя по тому, как повел себя господин Антонио, представители его клана не представляют для него особой ценности, если только не являются незаменимыми. Поэтому, убийца для него скорее всего не более чем разменная монета. Такая блестящая, кружащаяся промеж пальцев монета. Один раз он ее уже выпустил из рук, интересно, что получится дальше.
Перед вновь открытыми глазами стеклянисто поблескивали серебристые искры. Нижнее веко чуть дернулось. Раздражение вновь накатило, в этот раз не торопясь уходить. Схватить его и сорвать с него маску, чтобы мы знали, кого нам поутру повесить на крепостной стене, - пришло невольным воспоминанием. Отпустить ли зверя бегать до утра или кинуть издыхать с перебитыми лапами? Спустить поводок или перерезать глотку?Орел или решка?
- Перемена посуды, - МакДейст улыбнулся, широко и открыто, - время пить чай. - То, что со стороны показалось бы абсурдом, было подчинено жесткой внутренней логике. Вот только истоки этой логики лежали на кончиках пальцев, щекоча их холодным ребром.
- Орел или решка?
Монетка сорвалась с пальцев, уходя вверх по высокой дуге. Миг апогея, зависания в верхней точке и вот она ложится на тыльную сторону ладони, прикрытая второй рукой. В глазах откровенный вопрос.

Ладонь греет металл монеты, медля отрываться от кожи, медля показать, что там выпало. Расстояние между секундами умещается в пару ударов сердца, да и то частит, сбивается, не желая биться размеренно, отмеряя шаги подобно метроному. Тому самому, который тикает, пытаясь объяснить малолетнему олуху расстояние между фразами в четыре четверти. Сбивается с блюза на какой-то невнятный свинг, не выдерживающий ритма. Пересохшие губы раскрываются, чтоб выплюнуть:
- Не угадали, - остро поблескивают в электрическом свете цифры, - решка. Значит вы будете жить. Наверное. Если не умрете по независящим от меня причинам.
Англичанин поднимается и в несколько шагов промеряет комнату из угла в угол.
- Я хотел бы вас убить, - сухо, констатируя факт, - как говорит один мой друг, иногда хочется разрушить что-нибудь прекрасное. Вы вполне подходите под эту категорию. Значит, нам необходимо сделать вас не валидным. Хотя, наверное, в смерти вы были бы красивы.
Перед глазами маячит привлекательная картина распростертого тела, улыбающегося миру вырванным кадыком. Но англичанин усилием воли отодвигает ее на второй план.
- Мне говорили, что вы знакомы с неким синьором Морелло?
Просьба дона Канторини конечно же будет исполнена - поспрашивать мальчика о темной стороне Антонио Морелло. Хотя, скорее всего, первые несколько дней, пока не потеряется связь с реальностью, убийца будет молчать. Да и ладно, не беда. Раз выпала решка, то мальчик уйдет живым... Если, конечно, не захочет убить себя сам...

- Ну тогда, вероятно, вы можете рассказать о своей работе. О заказах синьора Морелло.
Короткий кивок, подтверждающий, что сицилиец, скорее всего решивший, что вопросы на этом не закончатся, полностью прав.
Короткое щелканье замков кейса и англичанин перебирает ампулы. Нитразепам. В принципе, должен подойти. Продолговатый стеклянный цилиндрик с прозрачной жидкостью. Нейролептик, чье предназначение - торможение ЦНС на уровне лимбической системы, ретикулярной формации ствола головного мозга и коры. А это значит снижение уровня тревожности, расслабленность реакций и повышенная внушаемость.  Пальцы просто давят остроконечную головку ампулы. Тонкий шприц на пять кубиков выдавливает белесую каплю на острие иглы, показывая, что воздуха внутри нет.  Рефлекс, привитый с годами. Говорят даже когда смертникам вводят дозу, врачи все равно, автоматически проверяют отсутствие воздуха в игле.
МакДейст повернулся к убийце.
- Будьте любезны, правую руку.