Имре слушал его и ему было чертовски приятно узнавать мнение Дино. Он разулыбался, совершенно сгоняя больничную атмосферу с пространства вокруг. так же они могли лежать и трепаться где угодно. С точки зрения Имре, по крайней мере.
- Я думаю, твоя жизнь была более соответствующей эталону жизни взрослого серьезного человека До встречи со мной. Ничего, ещё погуляем. Ты не зря планировал, я уверен в этом.
Имре задумался, такие подробности, надо же! Дино помнил даже вещи. Оставаось полагаться на его память. таких деталей Месарош уже не воспроизвёл бы. И потом, что касается самого Дино, Имре покорил его взгляд, его черты лица, даже то, как он делает вдох и выдох. А уж про вещи он не думал. Разве что, как бы их с Дино поскорей ликвидировать. Акула.

<<<<<<<< Городская больница.Кабинет Леона Вельтмана.

Еще не открывая дверь в палату, Леон уже точно знал,что это не ошибка,не совпадение и не шутка судьбы.
Знакомый до дрожи тембр голоса, смех, интонации,доносившиеся из-за двери, развеяли все сомнения.
Открыв дверь, врач сделал шаг вперед. И замер на пороге.
Время застыло, стрелки часов умерли,чтобы послушать,как со стоном сломавшегося лезвия оборвалось сердце. Исчезли все звуки, писк приборов,гомон врачей в коридоре.
Они не виделись шесть лет...
Имре.  Это все-таки был он. Возмужавший, с повязкой на голове, немного не тот,каким его помнил Леон, - впрочем, это и не удивительно. Но это несомненно был он - яркий,  улыбчивый, смешинки в светлых глазах - для этого человека будто вообще не существовало проблем.
Последний раз они встречались,когда Вельман учился на втором курсе университета. Он тогда приехал на каникулы в Вену, а у Имре был перерыв между  выступлениями.
"Имре,Имре... почти ни капли не изменился.все тот же мальчишка. как же тебя угораздило?"
Леон перевел взгляд на того,с кем беседовал до его прихода Месарош, и мир словно перевернулся.
Этого просто быть не может.
Дино Морелло. Адвокат "Короны". Леон никогда не общался с ним лично,но знал в лицо по фотографиям, которые показывал ему Ческо.
Невозможно.Неужели Имре тоже...
Слишком не сочеталось все это. Его друг - открытый,яркий,жизнерадостный... и его,Леона,мир. Мир, где приходилось лгать даже самому себе,где человеческая жизнь обесценивалась до нуля, где ежечасно шагаешь по тонкой грани на краю пропасти,и каждый день может оказаться последним. Эти два мира не могут пересекаться.Они не должны были пересекаться - но вот  он, едва ли ни единственный близкий человек, в больничной палате с пробитой головой. А ведь все могло бы закончиться еще хуже...
Тишина казалась почти осязаемой.Густой,обволакивающей, парализующе-вязкой.

Отредактировано Леон Вельтман (2009-03-20 11:40:42)

Секундное оцепенение прошло,и Леон, хмыкнув,приблизился к кровати.
- Оптимист,как всегда, - улыбнулся он на последнюю реплику друга. Присутствие в палате человека Короны напрягало, но Вельтман всегда умел мастерски скрывать эмоции.
Кроме того, было чертовски приятно лицезреть  Месароша. Живым и даже почти здоровым.
Словно только вчера расстались. Рядом с этим источником вечного позитива прошедшие со школьных лет годы словно  стирались. Бесшабашный. У него башка пробита, а ему не терпится новые приключения искать. Сколько Леон помнил,Имре всегда был просто магнитом для всякого рода неприятностей.Из которых,впрочем, мастерски выпутывался с наименьшим для себя ущербом.
- Нет, вот с выпиской придётся повременить.
Мужчина опустился на стул, вежливо кивнув Морелло и снова перевел взгляд на друга.
-Давно в Палермо? Или это с первых дней так свезло?

Мирное полеживание на кушетке и шутливую болтовню прервал приход доктора. Дино обернулся и поймал его взгляд. Как он смотрел на Имре, как переводил взгляд на него самого и сразу понял, что его присутствие здесь для этого человека является чем-то настолько неприличным и недопустимым, что обычными славами и не высказать. И что доктор явно слышал о его семье, знает, кто он такой и по меньшей мере считает ядовитой змеей не имеющей права на жизнь. Эмоции эмоциями, но первый взгляд рассказывает больше чем исповедь.
Дино поднялся с кушетки, насмешливо улыбнулся вошедшему.
- Уж простите, доктор, что я здесь разлегся. Больному после операции нужен покой, я понимаю, все понимаю.
Теперь Имре был в надежных руках. Причем доктор с его приятелем явно был знаком. Это было замечательно. Значит и уход будет хорошим. Жаль только что многое из того, что Дино не хотел говорить о своей семье будет известно. Ну да он сам понимал, что это раскроется, когда пригласил Мессароша приехать в Палермо.
- Ты прости меня, но мне пора, - Дино наклонился и пожал руку Имре. – Мне нужно удостовериться, что со всеми моими близкими все в порядке и узнать о судьбе друга, которому принадлежит клуб. Я обещаю вернуться. А теперь мне нужно идти.
Еще раз пожав руку на прощание, других жестов и другого тона, кроме нейтрально-мягкого в присутствии постороннего человека Дино себе не мог позволить.
Обернувшись к вошедшему хирургу, еще раз кивнул.
- Прошу простить, что нарушил покой пациента.
Дино знал, что сейчас в первую очередь велит одному из парней сопровождения привезти ему из дома одежду, а у второго заберет ключи от Фиата, выйдет с черного хода и поедет на виллу, приказав двум парням, таким же уставшим и разбитым как и он оставаться в клинике и не отходить от Феруччио. Что его уход из больницы окажется никем незамеченным и что путь на виллу Антонио Морелло покажется долгим и выматывающим. Как последние минуты неизвестности и ожидания. А еще он поймал себя на мысли, что за одну минуту три раза произнес "прости", поморщился и передернул плечами, потревожив руку. И он надеялся вернуться в больницу и увидеть Имре без бинтов и отеков на лице, прежнего радостного Имре, но допускал, что события, начавшиеся этой пятницей, могут пресечь все планы и ожидания.

Вилла - Цоколь >>

Отредактировано Дино Морелло (2009-03-22 18:33:45)

Он пожал руку Дино, понимая, что тому предстоит еще дофига беготни, а Имре тут вольготно разлеживается, хотя разница между их состоянием не велика. А ещё Имре был не такой уж дурак, чтобы не заметить повисшего в воздухе напряжения, и разряды искрили явно между Дино и Леоном. Так что ограничился он только весьма нецветастым, но сказанным от души:
- Удачи. Держись там, что бы ни было, - а вот рукопожатие исчезло, и Дино вышел.
Леон его тут же заткнул. Как вынурнурл из вязкой воды напряга.
- Аха. И что это был за междусобойчик? - о здоровье он разговаривать решительно не намеревался. С точки зрения Имре ещё не известно было, кто более задолбанным выглядит - мотающийся, как юла, врач или стукнутый он.

- Он самый. Вы как-то друг другу не рады. Не вешай, что тебя стремает, когда в палатах нет идеального порядка и посещения не по расписанию. Сейчас вся больница на ушах. Вы что, баб не поделили?
С точки зрения Имре, первый камень преткновения. А с точки зрения Имре на Леона - вовсе нет. Но надо было его забалтывать, чтобы не смотался, а озадачился. Глядишь, оправдываться начнёт. А там и на правду выйдут.
Южане. Ох, уж эти страсти. Тащусь!

Пропустил мимо ушей упрек про баб. Прищурился.
- А меня этот адвокат сюда и пригласил. Скандальности в нём где спрятаны-то? Я ничерта не знаю, Леон. Сядь. Рассказывай.
Скрестил руки на груди. Ну, как скрестил... попытался. Не дали капельницы, зашипел. Рыкнул, но руки положил по бокам, как и было прежде.
- К слову, что мне там за шмат из башки вырезали? Я итак не гений. Кто меня оперировал и зачем? Я по сей час не в курсе, а бинты сидят, суки, портят хаер.

- И что? Ты с каких-то пор стал пугаться людей с телевизорных баек? Как ты тогда при мне в обморок не падаешь? - морда хитрая слишком, не собирался отставать. Оно, конечно, всё ладно получалось в словах Леона. Но что напрягаться-то в присутствии такого человека, каким Дино сейчас нарисовал Леон? Не вяжется это в кучу.
Про "хаер" тоже ушами прошлепал, но на "Дьявольски" улыбнулся соответствующе.
- О, да, детка, я такой, с тем меня и люби.
Леон мало менялся, морально так сразу и не скажешь, а внешне он медленно взрослел, стареть начнут после тридцатника, так думал Имре. Хотя потом бы, вероятно, придумал бы себе новый срок, когда он начнёт стариться.

Вдруг Имре почему-то нахмурился. И словно завис на какой-то мрачной мысли.
- Да уж, - проговорил он негромко, глядя в никуда, - на задницу я удачно нахожу. Но теперь у меня другой сезон.
Он повернулся к Леону. и на долю секунды, всего на краткий миг, а может и вовсе это почудилось, он посмотрел на друга чужими глазами, равнодушными, хищными, лукавыми.
- Тебе ведь пора смотреть, не стоит ли тень у изголовья, верно, лекарь? - и голос был другой сейчас, только взгляд уже отвёлся к двери.
Датчики вдруг запищали, показав повысившуюся активность организма. Имре рассеянно заморгал, дёрнулся и рухнул в подушки вновь, у него шла носом кровь и он тихо, сквозь зубы матерился.

- Я нормально, нормально, всё окей, - промаргивался, разжал пальцы, - ох, эк меня, ты прости, пальцы не оттяпал?
Имре как Имре. Уставший только очень.
- Всё финя, дорогой мой дружище Леон. Я пока что посплю, ага? А потом ты заходи, как будет смена, время, - он подмигнул школьному приятелю, улыбнувшись уголком губ, - распланируем мой побег.
И даже сквозь лихорадочную бледность, сквозь боль и усталость слишком отчетливо было видно по блеску на дне зрачков, что в этой шутке только малая доля шутки.
Своего приступа он как-то особенно не запомнил, осознавал, что он случился, да. Но как-то без подробностей всё.

И Имре, хотел или нет, но заснул. Усталость, укол, вся эта маета сделали своё мерзкое подленькое дело. Как он не любил валяться! На что уж ненавидел лежать пластом! А тут никак не уйти. Хотя почему никак?
Он встал, начал отсоединять капельницы. Это был сон. Только во сне это всё так легко и безболезненно. Только во сне через шаг больничная пижама сменяется на лоснящийся дороговизной ткани фрак. Синие лацканы не ловили отблески света в больничных коридорах, они словно бы сами добавляли в пространство синевы замогильного. Он шёл мимо людей, но его не видели, и он этому не удивлялся. Всё шло как раз так, как и должно было быть. В голове, в мыслях, заел один и тот же мотив. Поняв, что просто так он не отвяжется, раскрыл губы, выпуская кружево слов:
- Zeit, dass wir uns endlich sprechen
Zeit, das Schweigen zu durchbrechen
du kennst mich, ja du kennst mich!
Weisst du noch du warst ein Knabe,
als ich dir versprochen habe,
dass ich dir...immer nah bleib!..
Дальше события пошли быстрее. Он остановился внезапно у двери в чужую палату. Через стекло кошка увидел подключенного к аппаратам человека. Всего один взгляд, быстрый. И на мгновение растворы словно застыли, а потом аппараты перешли на одну долгую скорбную ноту.
Губы Имре растянулись в дикой, достойной Чешира улыбке. Сквозь него в палату метнулась медецинская сестра.

Имре проснулся. С момента ухода из его палаты Леона прошло восемь часов.
- И где тут люди? - он решительно нажал на кнопку вызова мед.персонала, находящуюся прямо под пальцем.
- Доктор Вельтман ещё на смене?

- Хуйня снилась всякая, - чёткий ответ, что уж сказать. Из-за разговоров проверяющих спящего Имре медсестёр по поводу истерики, связанной со смертью пациента, вероятнее всего, он и нахватался этих ужастиков во сне. Но о факте разговоров не знал ни он, ни Вельтман. Глядя на врача, на друга задумчиво и серьезно, словно вместе разгадывали на половину просмотренный детектив, отстраненно как-то от самого себя, Имре заговорил:
- Помнишь, я в проектах участвовал, где играл... Смерть, - поскольку друзья меж собой общались на немецком, переводить не пришлось, говори он на итальянском сейчас, это Имя он произнес бы все равно на родном языке.
- Мне снилось вот, что он заглянул в соседнююю палату. И он был я. И это было... - Имре прищурился, ища более точное сравнение, - злое торжество. Как у чудиков, что поют "Хэппи Хэллоуин". Как-то так.
Он тяжело сглотнул, огляделся.
- Так. Отстёгивай меня нафиг.

А Имре проигнорировал вопрос Леона. И просто сел на кровати. Начал со спокойным лицом снимать с себя аппаратуру.
- Лучше сам бы сделал. Леон. Мне нельзя тут оставаться. Мне нельзя лежать. Я вяну. Ты знаешь сам, ни к чему хорошему меня больница не приведет. Или выписывай. Или я   просто сбегу.
Не было судорожности, не было дрожащих рук, рывков. Это было просто в духе Имре - встать и уйти, если ему что-то не нравится. Он не должен был этому госпиталю ничего. Он желал выписаться и мог это сделать в любой момент. К чему длить цирк? Нет, он решительно не понимал.
- В твоих силах прекратить балаган, Леон, - пожал Имре плечами.
- Но вот в палате я больше не останусь.